Львиное Сердце. Дорога на Утремер

Джоанна улыбнулась, потом продолжила:

— Лорды Утремера отказались признать её королевой после смерти брата, пока она не разведётся с Лузиньяном. Но едва взойдя на трон, Сибилла заявила, что имеет право избрать консорта, и лично возложила корону на красивую голову Ги. Хитра она была, эта Сибилла. Но плохо разбиралась в людях, потому как неудачное руководство её супруга привело к разгрому под Хаттином. Ричард говорит, что такого бездарного и непростительного военного просчёта не было видано с начала времён. Когда речь заходит про Хаттин, брат всякий раз приходит в ярость. Он скрепя сердце воздаёт Лузиньяну должное за его отвагу, но утверждает, что даже козлу Господь отпустил больше мозгов!

— Тогда почему он так дружелюбен с Ги? — спросила Беренгария, глядя, как на другом конце зала Ричард любезно беседует с Лузиньянами.

— Потому что он король, дорогая. — Джоанна удивлённо заморгала. — Потому что Лузиньяны, при всех их жутких изъянах, остаются его вассалами, и ему полагается защищать их. — Затем честность принудила её добавить: — И потому что Филипп предпочёл встать на сторону Конрада.

Беренгарии Утремер всё сильнее казался запутанным лабиринтом. Сумеет ли Ричард выпутаться, угодив в него? Девушка не понимала, как могут одни христиане столь яростно враждовать с другими, пока сарацины овладевают Святой землёй. Ни один из мотивов не выглядел совершенно чистым и свободным от политических расчётов. Даже Ричардом руководило соперничество с французским королём, и наваррка опасалась, что Филипп видит врага скорее в Ричарде, чем в Саладине. Но потом она отогнала прочь эти тревожные мысли, не желая, чтобы они бросили тень на столь важный в её жизни день. Завтра она станет женой Ричарда, будет провозглашена королевой. Нет ничего важнее этого.

Из хроники двенадцатого века Itinerarium Peregrinorum et Gesta Regis Ricardi[15]:

«На следующий день, в воскресенье, в день Св. Панкраса, король Ричард и Беренгария, дочь короля Наваррского, поженились в Лимасоле. То была девица очень мудрая и доброго нрава. Её короновали как королеву. На церемонии присутствовал архиепископ Бордо, а равно епископ Эвре, и епископ Байонны, и множество иных магнатов и знатных лиц. Король пребывал в веселье и довольстве, был обходителен и любезен со всеми».

Ричард уже не помнил, когда в последний раз возлежал с девственницей, потому как давно пришёл к выводу, что от этих тихонь и скромниц больше хлопот, чем они того стоят. К запросам плоти он всегда подходил прагматично, по существу. Устав, он спал. Проголодавшись — ел. А чувствуя похоть, оглядывался в поисках подружки, причём определяющими качествами являлись доступность и простота. Его забавляло, когда приятели сходили с ума по наложницам или мимолётным любовницам. Король знал, что одержимость не продлится долго — с лихорадкой плоти всегда так. Огонь, порождённый похотью, как правило, гаснет, едва желание удовлетворено, а для этого одна женщина подходит ничуть не хуже, чем другая. Хоть Ричард и сочинял куртуазную поэзию, он никогда не питал интереса к устройству женского ума. Представительницы слабого пола зачастую страдают от отсутствия логики или характера: они либо безрассудно упрямы, либо слабовольны и застенчивы. Пример тому Сибилла, которая едва не погубила своё государство, воспылав желанием затащить Ги де Лузиньяна в свою постель. Или её сестра Изабелла, которая поддалась давлению и согласилась выйти за Конрада.

По счастью, женщины его семьи мало походили на большинство своих товарок. Мать думала, как мужчина, а правила получше иных королей. А сестёр Бог наделил отвагой и здравым смыслом, особенно Джоанну, Марию и Тильду, да упокоит Господь её светлую душу. Возлагал король надежды и на дочь Тильды, поскольку Рихенца тоже не выказывала склонности к обычным женским капризам и прихотям. Да и Беренгуэла, насколько он мог пока судить, выглядела обнадёживающе. Пусть внешне она хрупка и невесома, словно пёрышко на ветру, но проявила крепость и силу духа в минуту трудностей и непосредственной опасности.