Львиное Сердце. Дорога на Утремер

— С какой стати? Это они нарушители, не я. Поначалу они только ругались — по крайней мере, насколько я мог разобрать их вопли. Но потом один сорви-голова кинулся на меня с ножом. У меня не было намерения выпускать идиоту кишки на глазах у всей семьи, поэтому я врезал ему мечом плашмя. Но чтоб мне провалиться, если клинок не переломился пополам! — В голосе Ричарда слышались недоумение и досада. Стоит вспомнить, сколько я за него заплатил... Тогда они накинулись на меня гурьбой, даже женщины. Я отбивался чем под руку попало, швырял яблоками и яйцами, пока не сумел выхватить нож и не пробился к двери.

Ричард обернулся на оставшуюся позади деревню и нахмурился:

— А сокол так и остался у них.

— Надеюсь, ты не собираешься возвращаться. — Морган пытался убедить себя, что безумная выходка Ричарда является вполне нормальной для короля, но получалось не очень. Ему сложно было представить, чтобы Жоффруа или Генрих могли ввязаться в такую дурацкую историю. — Ты знаешь, что у тебя кровь идёт?

— Голова? — Ричард ощупал порез, посмотрел на окровавленные пальцы и пожал плечами. — Это, видимо, когда жена того малого ударила меня метлой. Она всё время гудела, как рассерженный шершень. Думаю, мне посчастливилось, что это не у неё был нож!

Картина короля английского, отбивающегося от разъярённой сицилийской домохозяйки, переполнила чашу терпения Моргана, и он едва не поперхнулся, стараясь сдержать смех. К счастью для него, Ричард тоже взглянул на случившееся с юмористической точки зрения. Уголки его губ дрогнули, и вскоре оба всадника уже так хохотали, что им пришлось спешиться. Стараясь совладать с приступом, оба прислонились к коням. Но когда Ричард поведал, как один седой старикан пытался попотчевать его костылём, молодой валлиец снова не выдержал и рухнул на колени, давясь от смеха.

Король наклонился, рывком поднял Моргана, потом снял с седла флягу. Оба приложились по очереди, не обращая внимания на то, что вино нагрелось и было чересчур сдобрено пряностями. Сообразив, что, если они надеются достичь Баньяры ко времени переправы через пролив, надо поспешить, путники сели в седло. Пустую флягу Ричард зашвырнул в траву. А потом с широкой улыбкой посмотрел на Моргана.

— Надо было мне послать тебя забрать сокола, — хмыкнул он и пополнил арсенал ругательств ещё одним, услышанным от валлийского кузена.

Приехав в Баньяру, они обнаружили поджидающую их галеру Ричарда. Тут же находился и королевский флот, догнавший наконец государя. Взору Моргана предстало величественное и удивительное зрелище: более сотни кораблей стояли на якоре, а в небо вздымалось такое множество мачт, что в голову приходила мысль о плавучем лесе. Крестоносцы без хлопот пересекли пролив и встали лагерем на берегу в нескольких милях от Мессины. За ужином Ричард до колик рассмешил товарищей рассказом про дневные приключения, комически описывая сокола, разъярённых крестьян и вооружённую метлой бабу. История вышла на славу, и Морган признавал, что Ричард хорошо её изложил. Слишком хорошо, чтобы все смеялись и никто не задумался о том, что их король едва не остался навсегда в той деревушке близ Милето. Справедливо обиженные селяне могли убить его или серьёзно ранить, что тогда сталось бы с крестовым походом? Этот вопрос тревожил покой Моргана ещё много дней и недель спустя.

Жители Мессины были разочарованы неприметным въездом французского короля в их город, потому как привыкли к роскоши и помпезности своих государей. Но Филипп не видел нужды производить впечатление на сицилийских купцов и бюргеров. Страдая от морской болезни, вызванной штормом столь жестоким, что с корабля пришлось сбросить часть припасов, чтобы остаться на плаву, он мечтал только о возможности снова ступить на твёрдую землю. Более того, ему хватило проницательности понять, что Танкреду, этому некрепко сидящему на престоле королю с сомнительными правами, не понравится быть в тени у чужеземных монархов. И Филипп был вознаграждён за скромное прибытие, будучи радушно встречен от имени Танкреда Жорданом Лапеном, новым наместником Мессины, который предоставил французам на время их пребывания на Сицилии королевский дворец.