Львиное Сердце. Дорога на Утремер

Откуда брала матушка силы, чтобы пережить те бесконечные дни? Как справлялась она с бездеятельностью — она, всегда пребывавшая в трудах от рассвета до заката? Как выносила одиночество, не зная, что творится в мире за пределами замковых стен? Именно это причиняло Джоанне больше всего мучений — отсутствие новостей. Держит ли уже Ричард путь в Утремер? Или задержан очередной войной с Францией? Не переменил ли намерения остановиться в Сицилии? Осведомлён ли о её несчастьях? Насколько прочно сидит Танкред на троне? Когда Генрих приведёт на остров немецкую армию, чтобы заявить права Констанции на корону?

Джоанна не питала иллюзий и не рассматривала Генриха Гогенштауфена как своего спасителя. Констанция сделает, что сможет, но станет ли Генрих прислушиваться к ней? Джоанна сомневалась. О нём шла слава как о человеке бессердечном и мстительном, его будет обуревать сильное искушение наказать Ричарда, продлив её заточение или устроив для неё нарочито недостойный брак с малозначащим немецким феодалом. Именно этого Джоанна страшилась сильнее всего — быть выданной замуж по выбору Танкреда или Генриха. Танкред обмолвился, что может пересмотреть её положение, как только одолеет врагов. Но Джоанна сомневалась. Скорее всего, он просватает её за человека, которому может доверять. Так поступил отец с вдовой её брата Жоффруа, Констанцией Бретонской.

Стараясь не уронить лица перед товарками, Джоанна вела себя так, будто не сомневается в благополучном исходе. Она продолжала верить в брата, была убеждена, что Ричард сделает всё от него зависящее, чтобы спасти её. Но ей пришлось уже усвоить несколько болезненных уроков о неисповедимости путей Господних, которые так часто недоступны пониманию простого смертного. Почему Всевышний так внезапно призвал Вильгельма? Или их младенца-сына? Хэла, Жоффруа, Тильду? На эти вопросы не находилось ответа, поэтому как угадать, что уготовал он для неё?

По мере того как подходил к концу сентябрь, Джоанне всё труднее и труднее становилось бодриться, потому как грядущие дни страшили. Меньше чем через две недели она отметит двадцать пятый свой день рождения. В ноябре будет год как умер муж. А в декабре пойдёт второй год её заточения. Вновь и вновь обращалась молодая женщина к своему талисману, шепча: «Шестнадцать лет», — бессонными ночами. Но он утрачивал силу. Как, матушка? Как сумела ты вынести всё это?

Неожиданное появление её тюремщика Гуго Лапена в час, когда колокол сзывал верующих к вечерней службе, удивило Джоанну. Гуго неизменно вежливо обращался с пленницей, но стремясь угодить новому королю, строго следил, чтобы к ней никого не допускали. Он и его брат Жордан оказались в большом выигрыше, сделав ставку на Танкреда: Гуго стал графом Конверсано и юстициаром Апулии, а Жордан пошёл ещё дальше, получив титул графа Бовино и должность наместника Мессины. Королева милостиво приняла приветствия Гуго, так как не видела смысла озлоблять надсмотрщика, но её свита вела себя не так благоразумно. Толпясь вокруг госпожи, фрейлины смотрели на Лапена с открытой враждебностью. Пёс Вильгельма, который после смерти хозяина хвостом ходил за Джоанной, тоже почуял повисшее в комнате напряжение и утробно зарычал. Успокаивающе положив руку Ахмеру на голову, молодая женщина пыталась хранить невозмутимый вид. Но в голове роились беспокойные мысли. Зачем явился он в такой час? Что ему нужно?

— Госпожа королева, прошу извинить, что всё так внезапно, но я и сам не имел времени подготовиться. В гавани тебя ожидает корабль, готовый отплыть сегодня ночью. Не будут ли любезны твои фрейлины собрать в течение часа твои вещи? Если нет, я могу прислать им на помощь слуг.

— Куда меня отправляют, милорд? — сквозь зубы спросила Джоанна.

Гуго смутился и виновато покачал головой:

— Мне жаль, госпожа, но я не могу сказать.

Будь его воля, он ответил бы на этот вполне резонный в подобных обстоятельствах вопрос. Однако Лапен боялся прогневать короля, ибо, отдавая приказ, Танкред едва сдерживал ярость.

Джоанна смотрела на него с отчаянием во взоре. Скрытность пугала, как и факт, что её увозят под покровом темноты, и жители Палермо не узнают об отъезде. Что ожидает её в конце этого зловещего путешествия? Менее удобная тюрьма, чем Дзиса? Нежеланный супруг?

— Я возьму своих собак, — заявила Джоанна, с вызовом вскинув подбородок.

Граф обрадовался, что способен удовлетворить её желание, поскольку запрета не получал.

— Как тебе угодно, госпожа. — Взгляд Гуго переместился на Беатрису. — Проследи, чтобы все вещи королевы были собраны. В Палермо она не вернётся.