Львица

Кериан долго смотрела на нее прищуренными глазами. “В наши дни в городе по-честному тяжело.- Совы охотились в самую подходящую ночь. Кериан закрыла глаза. - В Квалиносте есть четыре моста, которые окружают город, - сказала она в полной темноте. Мы всегда любили их, потому что лесные сторожа ходили сторожить по серебряным пролетам и кричали по часам со сторожевых башен: "Все хорошо на востоке! На юге все в безопасности! Мы бдительны на Западе! Мы видим все, что движется на севере!” Она глубоко вздохнула, затем открыла глаза. Лицо Айенши было бледным овалом на расстоянии вытянутой руки. “На Востоке сейчас не все благополучно. На восточном мосту Лорд Эамутт Тагол пронзил головы эльфов убитых его рыцарями -”

И снова Айша пошевелилась, все еще пытаясь успокоиться, но безуспешно.

- Одна из голов, поднятых на мосту, принадлежала моей двоюродной сестре. Это была Илания из племени Белой Скопы.”

У Айенши перехватило дыхание,и она зашипела от боли. “Ну, я не знаю твоего брата, и я не знала эту женщину, Иланию.”

Мимо входа в убежище проплыла сова.

- Возможно, кто-то из твоего собственного племени знает. Кериан подняла голову и холодно встретилась взглядом с женщиной. “Ради того, что я сделала для тебя, я прошу тебя отвести меня к твоему народу, чтобы я могла попросить.”

Айенша рассмеялась низким, горьким смехом. “В порядке. Я отведу тебя в лес, и ты сможешь задавать свои вопросы, но не вини меня, если получишь ответ, который тебе не понравится.”

Айенша снова легла. Кериан просидела всю ночь, наблюдая за совами.

Гилтас капнул медом на обе половинки дымящейся абрикосовой булочки на своей тарелке для завтрака. Он глубоко вдохнул аромат меда, абрикосов и мятного чая в своей чашке. Огромное количество клубники заполнило чашу у его локтя, ожидая, когда ее обольют густыми сливками. Из-за распахнутых дверей, сдвоенных и застекленных ямочками, в маленькую комнату для завтрака проникал аромат сада его матери. Насыщенные зеленые ароматы ее травяного сада и древний аромат осени, когда листья меняли цвет с зеленого на Золотой.

Это была осень, о которой он думал: уезжать, уходить, меняться. Кериан формировала его настроение и все его мысли.

Упрямая женщина! Он не должен был отпускать ее. Он должен был обнять ее, удержать. Он был не только ее любовником, но и королем!

Мать наполнила хрустальный кубок ледяной водой из хрустального графина. Два бокала зазвенели, один против другого, идеальная нота.

Упрямая женщина... он должен был запретить Кериан уезжать, приказать ей бросить эту дурацкую затею. Ийдахар был ничем иным, как неспособным позаботиться о себе.

“Если бы ты приказал Кериан остаться, - сказала Лорана, доставая персиковую булочку из закрытой корзины, - если бы ты это сделал, сын мой, ты бы потерял ее так же верно, как если бы приказал ей отправиться в изгнание.”

Слова матери, проникшие прямо в его мысли, больше не пугали Гилтаса. Они действительно, как и в такие моменты, часто раздражали его, но не пугали. Лорана умела читать мысли своего сына с самого первого момента, когда у него появились эти мысли, или ему так казалось. Она улыбнулась своей золотой улыбкой и продолжила намазывать маслом булочку.

В ее тоне, как ему показалось, прозвучали лишь едкие нотки. Королева-Мать испытывала к Кериан искреннюю симпатию, но также и такое уважение, которое иногда могло показаться осторожным.

- Мама” - сказал Гилтас, пытаясь отвлечь Лорану от своих мыслей. “Я уже получил все новости, которые Рашас готов сообщить сегодня утром, а эти новости вряд ли стоят того, чтобы их знать. Дежурство продолжалось спокойно всю ночь. Была только небольшая стычка в таверне у западного моста, куда рыцари ходят пить. Сегодня фестиваль переместится в сельскую местность, люди будут зажигать костры в полях. Рашас не так радуется этому, как сами люди.”

Лорана подняла голову, но лишь мельком взглянула на него. Утренний ветерок трепал ее золотистые волосы, казалось, ничто не могло поколебать ее самообладания. С ней всегда так было, подумал Гилтас.

“Мама-”

- Послушай” - сказала Лорана, та, кого в землях за пределами Квалинести все еще называли Золотым Генералом. Она подняла руку, чтобы успокоить сына. - Она приложила палец к губам.

В саду за открытыми дверями пели птицы. Под этими песнями слышался шепот голосов, доносившийся из города, и звуки разговора садовника со своей ученицей, приказывающего окончательно обрезать розы в этом сезоне.

Гилтас нахмурился, его мать снова произнесла это слово одними губами.

Слушай.