Львица по имени Лола

— Меньше пафоса, малыш.

— Это не пафос, это жизнь, неужели ты не поняла?

— Давно поняла. Держись. Справимся. Должны.

***

Дина поняла, что не умеет страдать. Так, как показано в фильмах — с тоскливыми взглядами, заламыванием рук, слезами, даже истериками. Наоборот, ее охватила дикая, неуемная жажда деятельности.

Ночь, конечно, Дина провела в бессоннице. Стирала простыни, наволочки, полотенца, мыла полы, посуду. Убирала, уничтожала все следы. Выкинула все нательное белье, которого касались его руки и…

Так, об этом даже не сметь думать. У нас по плану дезинфекция квартиры. Телефон уже санирован, все удалено.

За ночь она так и не сомкнула глаз. С утра поехала в офис, села в отцово кресло. Дина знала, что оно то самое — Игорь говорил, что ничего не менял в кабинете главы «Ингер Продакшн». Сидела долго, ждала, что снизойдёт. Хоть что-то снизойдёт.

Снизошел к ней только финансовый директор, у которого самые неотложные вопросы. Потом еще подошел начальник правового сектора. Серьёзные люди. Наверное, это люди Игоря. Или нет? Финансовый директор, кажется, работает давно, может быть, еще со времен отца. Дина это все обязательно выяснит. А пока — вопросы с подписью, банками и прочим. Оби директора — и финансовый, и юридический — тщательно скрывают свое удивление, но оно все равно чувствуется.

Дина беседует с ними около двух часов. Задает дурацкие вопросы, при ответах на которые два серьёзных человека все же не могут скрыть своего удивления. Да, дяденьки, я ни черта не понимаю в этом деле. Но лучше я угроблю к черту дело своего отца, чем позволю чужим людям подойти к нему. На заданный в лоб вопрос о финансовом положении компании ей ответили осторожно. Баланс пока положительный, но прибыль по сравнению с прошлым годом упала. И если не появятся новые крупные перспективные проекты, то на следующий финансовый год стоит ждать убытков. А Игорь ей говорил, что дела идут хорошо. Что все непросто, но двигается. А тут — убытки в перспективе. Как бы Дина ни была мало осведомлена в финансовых вопросах, значение слова «убытки» было ей предельно ясно. Ладно, до конца года у нее еще есть время во всем разобраться.

Чудно все же. Раньше ее основной проблемой было сдать сессию. И вот теперь — теперь она думает над тем, что такое убытки.

После обеда Дина покидает офис. Уходя, чувствует взгляды, направленные на нее. Исподтишка, из-за угла, в спину. Ей хочется втянуть голову в плечи. Ей хочется спрятаться. Ей хочется позвонить Игорю и поехать с ним к нотариусу. Но она заставляет себя поднимать подбородок и идти. Улыбаться резиновыми губами и здороваться с незнакомыми людьми. Хватит. Ее жизнь в раковине, без знания людей, в искусственном мирке довела ее до…

… предательства. До такой боли, что темнеет в глазах. Она на мгновение зажмуривается. А потом продолжает идти. Высоко подняв голову и здороваясь с незнакомыми людьми.

Она придет сюда завтра.

Но сегодня — сегодня ей надо кое-что сделать. Важное, насущное, необходимое.

***

Дина купила билет на основную экспозицию. На выставку коллекции «Каподимонте» по-прежнему очередь. И Дина не будет туда возвращаться, это слишком больно.

— Скажите, пожалуйста, — она выбрала самую авторитетную на вид сотрудницу из числа тех, что наблюдают за посетителями в залах. — А у вас работает Лев Аркадьевич Кузьменко?

— Кузьменко? — нахмурила дама тонкие нарисованные брови-ниточки. — Нет, не припомню.

Дама уже собиралась отвернуться, но Дина предприняла еще одну попытку

— Точно? Мы с ним договаривались о том, что я буду писать статью о вашем музее, но потеряла его телефон, представляете?

Ее невинная ложь удалась. Дама снова принялась хмурить лоб. А потом окликнула другую.

— Нина Ильинична, ты не помнишь, у нас Кузьменко работает?

Вторая сотрудница подошла к ним, качая на ходу головой.

— Нет, не помню такой фамилии.

— А вот девушка говорит, что работает, что статью с ним договаривалась писать, — указала первая дама на Дину. Девушку какое-то время изучали, хмуря такие же тонкие брови-ниточки

— А, погодите-ка! — после раздумий и разглядываний победно вскинула палец Нина Ильинична. — Лариса ж Константиновна наша — по первому мужу Кузьменко! Про нее, что ли, речь?

— Про нее, — с внезапным озарением и твердо ответила Дина. — Это я имена перепутала. Можно ее пригласить?

После недолгих совещаний Ларису Константинову согласились пригласить.

Дина невидящим взглядом смотрела в угол какого-то эпического полотна на древнегреческий, а может, и библейский сюжет — поди разбери по этой толпе в простынях, кто они. И тут ее сзади окликнули.

— Вы меня спрашивали?

Дина резко обернулась. Но потемнело у нее в глазах не от этого.

В первую минуту ей показалось, что это мама подходит к ней.

Нет, потом, когда она жадно вглядывалась в лицо женщины напротив, Дина понимала, что совсем ничего общего. Другой овал лица, другой разрез глаз, другие формы носа и губ, даже цвет волос — все иное. Но все же что-то… в посадке головы, в развороте плеч…

— Девушка, — настойчиво повторила женщина свой вопрос, — это вы меня спрашивали?

… и в интонации, в тембре голоса…