Львов под русской властью. 1914–1915

В заключение следует отметить, что является грубейшим извращением, применительно к ситуации 1914–1915 годов, распространять термин “украинцы”, причем в значении этнической принадлежности, на всех русинов (в официальной австрийской терминологии – “рутенов”) Галичины, Буковины и Угорской Руси, и, исходя из известного факта негативного отношения русских властей к австро-венгерской разновидности украинства, делать вывод, о том, что якобы русские власти отрицательно относились ко всем коренным жителям Прикарпатской Руси как к этносу. Достаточно обратить внимание на тот очевидный факт, что сторонники как украинского, так и русского движения в Прикарпатской Руси принадлежали к одному и тому же этносу. Но ведь русская власть не преследовала активистов русского движения, а наоборот, всячески способствовала их деятельности, как не преследовала и простых русинов, а оказывала им помощь. Следовательно, причины отрицательного отношения русских властей к украинскому движению состояли не в этническом происхождении его членов, а в резко выраженной антироссийской и антирусской ориентации, изначально и целенаправленно приданной этому движению.

Арестам же и высылке отдельные члены украинского движения в Галиции были подвергнуты не за свои убеждения, а за причастность к репрессиям против русских галичан.

Глава 10 Вероисповедный вопрос. Церкви. Холм славы

Находясь в апреле 1915 года в Петрограде, военный генерал-губернатор Галиции граф Г.А. Бобринский в беседе с корреспондентом газеты “Русское Слово” говоря о задачах управления в Га-личине, высказался и о вероисповедном вопросе.

«Я перехожу теперь к вероисповедному вопросу в Галичи-не. Что касается католического духовенства, то его отношение к нам вполне корректно, и вообще с католической церковью у нас никаких пререканий не возникает. Самым трудным является для нас так называемый униатский вопрос.

Вопрос идет о переходе униатских прихожан в православие. Мы, собственно, даже избегаем говорить об обращении униатов в православие, так как многие униаты не признают существенной разницы между униатством и православием. Мы избегаем в этом вопросе какой бы то ни было принудительности. Если какой либо приход выражает желание перейти в православие, то мы производим среди населения закрытую баллотировку на бумажках. Один крест означает православие, а два креста – униатство. Если таким образом 2/3 населения выскажутся за православие, то я посылаю в их приход православного священника, но при этом униатского священника мы не устраняем, и он служит вместе с православным священником. В Га-личине кроме того, находится много пустующих приходов, из которых униатские священники ушли вместе с австрийскими властями. В такие приходы мы посылаем православных священников без баллотировки.

Конечно, в этом щекотливом вопросе не обходится без некоторых резкостей с той или другой стороны, но постепенно нам удается занять надлежащее положение. Лично я все больше склоняюсь к той мысли, что униатская церковь не имеет будущности. Небольшая часть униатов перейдет в католичество, а основная масса, по моему мнению, перейдет в православие, – повторяю, без всякой принудительности с нашей стороны».