Львы Аль-Рассана

Засаду обнаружили! Ловушка раскрыта. Долгая охота закончилась. Кто бы мог подумать, что командир джадитов окажется достаточно осторожным, чтобы послать вперед дозор! У этого человека сотня всадников. Ему полагается быть самонадеянным, беспечным. Во имя пресветлого Ашара, почему он так осторожен?

На противоположном конце узкого, изгибающегося под острым углом ущелья, у северного выезда из долины, его брат и отец все еще ждали, не подозревая о катастрофе, которая только что произошла, и готовили лучников, чтобы выпустить оперенную смерть в ничего не подозревающих людей. Идар, с тоской в сердце, уже собирался проскользнуть через затененное пространство и рассказать им о дозорных, но тут зазвучал женский голос с восточных склонов Эмин ха’Назара – долины эха, где остановились эти вонючки, эти всадники с собачьими мордами.

На этой стороне ущелья, над долиной, высокий голос был ясно слышен. Идар знал эсперанский язык не слишком хорошо, но в достаточной степени, и он внезапно остановился. Изумляясь – и даже забавляясь, несмотря на постигшую их катастрофу, – он решил подождать развития событий.

Джадиты собирались повернуть назад. Это было понятно каждому, кто хоть в чем-то разбирался. Если они заметили засаду, то должны были сделать все очевидные выводы. Они свиньи и неверные, но умеют воевать. Они должны вернуться назад из Эмин ха’Назара и ехать более длинным, кружным путем на запад.

И не существовало другого места для ловушки между этим ущельем и землями тагры, которое позволило бы восьмидесяти плохо вооруженным людям – сборищу лучников и головорезов, нескольким всадникам, ему самому, его брату и их печально известному отцу – надеяться одолеть такое количество солдат. Ради золота стоило пойти на большой риск и ради славы тоже, но, по мнению Идара, ни то, ни другое не стоило неминуемой гибели. Он презирал джадитов, но был не настолько глуп, чтобы недооценивать их способности в бою. А его отец построил свою долгую карьеру на том, что всегда ввязывался в бой только на местности, которую выбирал сам.

Значит, все кончено, упущен этот редкий шанс, появившийся так далеко на севере, в самом конце года. Ну да так уже бывало: это игра. Они подождут, пока джадиты уберутся из долины и отправятся на запад. Затем они сами двинутся на юг и начнут долгое путешествие домой. Если бы зимние дожди и распутица не были так близки, они могли бы не спешить и найти некоторое утешение в набегах на земли Рагозы на обратном пути.

«Но утешение, – мрачно подумал Идар, – нам не светит, пока мы не доберемся до собственных каменных стен». Ему хотелось выпить прямо сейчас, но отец это запрещал. Не из-за религии, конечно, а как командир во время рейда. Так он правил уже сорок лет. Идар восстал бы против притеснений старика, если бы не две вещи: он любил его и боялся больше, чем кого-либо из живущих.

– Смотри! – прошептал один из лучников рядом с ним. – Во имя Ашара, смотри!

Идар посмотрел. И у него перехватило дыхание. Они приближались. Бог лишил джадитов разума или, возможно, это сделал женский голос. Кто знает, что заставляет людей совершать подобные поступки? Идар знал только, что он, его брат и отец и их люди скоро вступят в такое сражение, какого не знали уже много лет. Их засада раскрыта, а всадники все равно едут сюда.

Джадиты приближались к ущелью, сотня всадников и шесть мулов в середине. Они двигались слишком быстро. Они ослепнут, Идар это знал, как только попадут в тень, туда, где крутые склоны закрывают солнце. Они совершают ужасную ошибку. Пора заставить их заплатить за нее.

Его стрела полетела первой. Он выпустил вторую и третью, потом пустился бежать, скользя вниз по склону туда, где джадиты и их кони проваливались в вырытые заранее ямы, налетали друг на друга, перепутавшись руками, ногами и копытами, с воплями падали на острые копья, вбитые в холодную землю.

Как ни быстро бежал Идар, он видел, что отец его опередил.

Предложение Родриго сначала возмутило Джеану, потом рассмешило и, наконец, пробудило в ней изобретательность. В середине этого действа она внезапно обнаружила, что изливать в громких криках, разносящихся по всей долине внизу, жгучее, неприкрытое желание – занятие весьма возбуждающее.

Двое мужчин рядом с ней едва не бились в судорогах молчаливого восторга, пока она – в качестве королевы Фруэлы из Халоньи – выдавала все более цветистые вариации на тему своей безудержной физической страсти к золотоволосому графу, который явился за данью в Фибас. Ей пришлось признать, что отчасти именно их беспомощный хохот и безграничное восхищение ее игрой пробуждали в ней все более буйный полет фантазии.

Они находились на восточном склоне высоких гор, окружавших чашу долины Эмин ха’Назар, широко известной под названием Долины Множества Голосов. Известной всем, кроме джадитов, которые вступили в нее этим утром. Даже Родриго до нынешнего дня не слышал об этом месте, но ибн Хайран не только знал о нем, он предвидел, что здесь может быть устроена ловушка для золота Фибаса.