Львы Аль-Рассана

Она и раньше задумывалась о цене, которую платят сыновья великих людей. В эту зиму, из-за Идара и Абира, она снова задала себе этот вопрос. Могут ли такие дети выйти из этой громадной тени и стать независимыми мужчинами? Она думала об Альмалике Втором Картадском, сыне Льва; о трех сыновьях короля Эспераньи Санчо Толстого и о двух мальчиках Родриго Бельмонте.

Она думала о том, стоит ли такая же трудная задача перед дочерью. И решила, что нет, это не то же самое. Она не соревновалась со своим отцом, а лишь пыталась как могла стать его достойной ученицей, следовать его примеру. Стать достойной того флакона, который носила в качестве наследницы отцовской репутации.

Она закончила бинтовать ногу Абира. Рана зажила хорошо. Джеана радовалась и слегка гордилась. Она подумала, что отец одобрил бы ее работу. Она написала ему вскоре после возвращения в Рагозу. Всегда находились отважные путешественники, которые доставляли письма через зимний перевал, хоть и не так быстро. Ответ Исхака пришел, написанный аккуратным почерком матери: «Уже слишком поздно давать полезные советы, но когда оперируешь в полевых условиях, нужно еще внимательнее следить за появлением зеленых выделений. Прижми кожу рядом с краями раны и прислушайся, не раздастся ли похрустывание».

Об этом она знала. Такой звук означал смерть, если только не отрезать снова, еще выше, но подобное могут пережить немногие. Рана Абира ибн Тарифа не стала зеленой, и он обладал большой выносливостью. Его брат редко отходил от него, а солдаты из отряда Родриго, кажется, привязались к сыновьям Хассана. Абир не испытывал недостатка в посетителях. Однажды, когда Джеана зашла к нему, она уловила легкий аромат духов, которые предпочитали женщины из определенных кварталов.

Она нарочито принюхалась и неодобрительно пощелкала языком. Идар рассмеялся; Абир выглядел пристыженным. К тому времени он уже прочно встал на путь выздоровления, и Джеана была довольна. Наличие физического влечения, как учил сэр Реццони, является одним из самых явных признаков выздоровления после операции.

Она в последний раз проверила, как лежит новая повязка, и отступила назад.

– Он тренировался? – спросила она Идара.

– Недостаточно, – ответил старший брат. – Он ленив, я вам уже говорил. – Абир быстро выругался в знак протеста, потом еще быстрее извинился.

На самом деле это была игра. Если бы за Абиром не следили как следует, он, вероятно, довел бы себя до истощения, стараясь научиться управляться с упирающимися в подмышки палками, которые смастерил для него Велас.

Джеана улыбнулась им обоим.

– Увидимся завтра утром, – сказала она своему пациенту. – Рана выглядит очень хорошо. К концу следующей недели, надеюсь, ты сможешь уйти отсюда и поселиться вместе с братом. – Она сделала паузу для пущего эффекта. – Тогда вам не придется больше тратить деньги на подкуп, когда будете принимать гостей после наступления темноты.

Идар снова рассмеялся. Абир покраснел. Джеана похлопала его по плечу и повернулась к выходу.

Родриго Бельмонте, в сапогах и плаще, с кожаной шляпой в руке, стоял у очага в дальнем конце комнаты. По выражению его лица Джеана поняла: что-то случилось. Сердце ее глухо забилось.

– В чем дело? – быстро спросила она. – Мои родители?

Он покачал головой:

– Нет-нет. Это не имеет к ним отношения, Джеана. Но есть новости, которые тебе следует знать.

Он подошел к ней. Велас появился из-за ширмы, где готовил мази и настойки.

Джеана расправила плечи и стояла совершенно неподвижно. Родриго сказал:

– Я, в некотором смысле, проявляю нескромность, но ты на данный момент все еще лекарь моего отряда, и я хотел, чтобы ты узнала это от меня.

Она моргнула: «На данный момент?»

– Только что пришло известие с южного побережья, прибыл один из последних кораблей с востока. Большая армия джадитов из нескольких стран собралась в Батиаре этой зимой; она готовится отплыть в Аммуз и Сорийю весной.

Джеана прикусила губу. Действительно, очень важные новости, но…

– Это священная армия, – сказал Родриго. Лицо его было мрачным. – По крайней мере так они себя называют. По-видимому, в начале этой осени несколько отрядов напали на Соренику и разрушили ее. Они сожгли город, а его жителей зарубили мечами. Всех, как нам сказали. Джеана, Велас, мне очень жаль.

Сореника.

Мягкие, звездные ночи зимой. Весенние вечера, много лет назад. Вино в освещенном факелами саду ее родственников. Повсюду цветы, и легкий ветерок с моря. Сореника. Самое прекрасное святилище бога и его сестер из всех, известных Джеане. Первосвященник, приятным, глубоким голосом поющий литургию в честь двух полных лун. Белые и синие свечи горели в ту ночь в каждой нише. Собралось так много людей; было ощущение мира, покоя, дома для странников. Поющий хор, потом еще музыка на освещенных факелами извилистых улицах за стенами святилища, под круглыми священными лунами.

Сореника. Светлый город на берегу океана, а выше – его виноградники. Город, давным-давно отданный киндатам за службу правителям Батиары. Город во враждебном мире, который можно было назвать своим.