Львы Аль-Рассана

Навстречу им шла женщина, прекрасно одетая и увешанная украшениями. За ней раб нес изящное творение: маску из кожи и перьев в виде головы горной кошки; ее ошейник был усыпан драгоценными камнями. На ошейнике имелось кольцо для поводка; Альвар заметил этот поводок в руках женщины. Похоже, он был сделан из кованого золота. Этот ансамбль, должно быть, стоил целое состояние, а на его создание наверняка потребовалось не меньше года. Когда женщина приблизилась к трем спутникам, она замедлила шаг, потом улыбнулась Альвару и посмотрела ему в глаза, проходя мимо. Альвар обернулся и проводил ее взглядом. Ибн Муса громко рассмеялся, Джеана подняла брови.

– Запомни эту маску, друг мой! – сквозь смех произнес Хусари. – Запомни ее на завтра! – Альвар надеялся, что не покраснел.

Они встретились в это теплое, душистое утро, чтобы купить себе маски для ночи, когда на улицах Рагозы до рассвета будут гореть факелы. Для ночи, когда город будет встречать весну и праздновать день рождения эмира Бадира, с музыкой, танцами, вином и всеми прочими развлечениями, очень далекими от строгого аскетизма Ашара. И, кстати, от учения клириков Джада и высших киндатских священников тоже.

Невзирая на ясно выраженные взгляды духовных лидеров, люди приезжали в Рагозу издалека, иногда недели тратили на дорогу из Фериереса или Батиары – хотя на восточных перевалах еще лежал снег, – чтобы принять участие в карнавале. Всегда приятно праздновать возвращение весны. Да и эмир Бадир, который правил со времен падения Халифата, пользовался всеобщим уважением и даже любовью, что бы ни говорили ваджи о нем и его визире-киндате.

Они шли по запруженной толпой улице, лавируя на ходу. Альвар держался за кошелек у пояса. Такое место было раем на земле для воров. У первого же прилавка с масками, у которого они остановились, Альвар выбрал маску орла, как дань уважения Капитану. Он надел ее, и ремесленник, энергично кивая в знак одобрения, протянул ему зеркало. Альвар сам себя не узнал. У него был грозный вид.

– Отлично, – сказала Джеана. – Покупай.

Альвар поморщился под маской, услышав цену, но Хусари поторговался вместо него, и цена снизилась вдвое. Хусари в то утро был весел и блистал остроумием, он повел их вперед, расталкивая толпу локтями. Пройдя немного дальше, он с воплем прыгнул к роскошной голове павлина с плюмажем. Не без труда надел ее на себя. Маска была великолепна, она поражала воображение.

– Никто, – сказала Джеана, делая шаг назад, чтобы получше разглядеть его, – не сможет даже близко подойти к тебе.

– Я смогу! – крикнула какая-то женщина из толпы зрителей. Раздался взрыв непристойного смеха. Хусари осторожно отвесил женщине поклон.

– Есть способы преодолеть подобные трудности, Джеана, – сказал Хусари, чей голос странно гулко звучал из-под тесно прилегающей маски и живописных перьев. – Если правда то, что мне известно об этом празднестве.

Альвар тоже слышал такие истории. В казармах, тавернах и башнях ночной стражи неделями только их и рассказывали. Джеана безуспешно пыталась выразить порицание. «Трудно порицать Хусари», – подумал Альвар. Торговец шелком, по-видимому, был одним из тех людей, которые всем нравятся. И еще человеком, который полностью изменил свою жизнь в этот последний год.

Некогда тучный и малоподвижный, и далеко не молодой, ибн Муса теперь был безоговорочно принят в отряде Родриго. Он стал одним из тех, с кем советовался Капитан, а старый, ворчливый Лайн Нунес – джадит до мозга костей, несмотря на все его непристойные богохульства, – считал его кем-то вроде приемного брата.

С помощью продавца Хусари снял маску. Волосы его растрепались, а лицо раскраснелось.

– Сколько, друг мой? – спросил он. – Эта штука мне почти подходит.

Пристально посмотрев на него, ремесленник назвал цену. Ибн Муса издал пронзительный вопль смертельно раненного человека.

– Мне кажется, – сказала Джеана, – что эти переговоры затянутся на какое-то время. Может, мы с Зири дальше пойдем одни, с вашего позволения? Если я собираюсь участвовать в маскараде, то нет смысла всем знать, что я надену.

– Мы не «все», – запротестовал Хусари, отрываясь от первых залпов торговой дуэли.

– И ты уже знаешь наши маски, – прибавил Альвар.

– Верно, – сверкнула улыбкой Джеана. – Это полезно. Если мне кто-нибудь из вас понадобится во время карнавала, я буду знать, что искать надо в птичнике.

– Не будь такой самодовольной, – погрозил ей пальцем Хусари. – Альвар может оказаться в логове горной кошки.

– Он этого не сделает, – ответила Джеана.

Хусари рассмеялся. Джеана после недолгого колебания, бросив взгляд на Альвара, повернулась и зашагала прочь. Сжимая в руках маску орла, Альвар смотрел ей вслед, пока они с Зири не растворились в толпе.

Хусари, после оживленного спора насчет цены, настолько бурного, что он привлек еще больше людей, отдал за маску сумму, почти равную годовому жалованью профессионального солдата. Ремесленник согласился доставить ее позже, когда толпа поредеет.

– Кажется, мне необходимо выпить, – заявил ибн Муса. – Да простит святой Ашар наши грехи в этом мире.