Львы Аль-Рассана

И вот так, через несколько секунд, во второй раз менее чем за год, Альвар де Пеллино, мокрый, обожженный и окоченевший, заставляя себя забыть об усталости и десятке небольших ран, скакал во весь опор сквозь тьму по равнине к северу от Фезаны, по направлению к деревушке под названием Орвилья.

Рядом с ним несся Аммар ибн Хайран, позабыв о верности своему правителю, а по другую сторону от него скакал король Вальедо, вместе с Джеаной и ее родителями, с Хусари, и двумя детьми, и отряд из пятидесяти королевских стражников растянулся за ними в прохладной, безоблачной ночи.

Впереди всех, нахлестывая коня, как безумный, под звездами и белой луной, пытаясь обогнать время и вращение небосвода, мчался к своему ребенку отец.

Глава XVI

До того момента, когда мувардийцы появились на темнеющей равнине, под звездами и белой луной в Аль-Рассане неверных, священнику Иберо удавалось убеждать себя, что сам Джад держит руку на его плече и направляет его.

Он составил свой план в то первое утро, когда ехал под дождем на запад, прочь от ранчо Бельмонте. «Возможно, – был вынужден признать он, – Миранда права». Возможно, подчиняясь требованиям святой веры, Иберо принес горе семье, которую так нежно любил. Если это так, поклялся он в то серое, холодное утро, он сделает все, что в его силах, чтобы уменьшить это горе, возместить ущерб. Пускай Миранда Бельмонте прогнала его, лишила дома, но он не повернется к ней и ее семье спиной.

Он присоединился к отряду солдат, которые направлялись из скотоводческих районов в Карказию в ответ на призыв короля: тот же призыв, который увел из дома мальчиков. Он поехал вместе с солдатами. Это была священная война, по крайней мере по названию, и клириков встречали радушно, если они могли не отставать от других во время дневных переходов. Иберо умел обращаться с лошадьми. Годы в семье Бельмонте не прошли даром.

Он нашел Фернана и Диего в отряде короля семь дней спустя, на равнине к югу от Карказии, среди палаток и знамен военного лагеря. К сыновьям Родриго относились с явным уважением, хотя пристальное внимание к Диего со стороны тех, кто знал, почему он находится здесь, вызвало у Иберо неловкость. Он невольно вспомнил слова Миранды: обладающих дальновидением, или как там называли этот дар, в прошлом действительно сжигали. «Но мы живем в более просвещенный век», – сказал себе Иберо.

Мальчики были не слишком рады его видеть, но характер священника отличался упрямством, и он ясно дал понять всем заинтересованным лицам, в том числе и элегантному верховному клирику из Фериереса, что, куда бы ни отправились сыновья Родриго Бельмонте, он поедет с ними. Он не сказал мальчикам, что их мать заставила его покинуть ранчо. Возможно, ему следовало рассказать им, но он не смог этого сделать. Это означало, что его присутствие возле них связано с обманом, но он надеялся, что бог простит ему подобное прегрешение. У него ведь были добрые намерения. У него всегда были добрые намерения.

Фернан и Диего, очевидно, уже успели отличиться по дороге сюда и после приезда. Они были веселыми и порой, себе на беду, слишком бойкими. Посчитали полезным, чтобы при мальчиках находился наставник, способный заставить их соблюдать дисциплину. По лагерю ходили рассказы о набитых камнями седельных сумках одного из тех солдат, которые привезли их сюда. Довольно забавная история, но Иберо не привык поощрять своих подопечных откровенным смехом.

Вскоре после этого они отправились на юг по ничейным землям в составе освободительной армии. Собственно говоря, с ее авангардом, так как Диего и Фернана держали среди окружения самого короля.

Иберо никогда прежде не видел короля. Рамиро Вальедский был красивым, внушительным мужчиной. «Достойным того, – смиренно думал маленький священник, – чтобы стать орудием нового завоевания Эспераньи. Если позволит бог». Он ясно сознавал, что все мужчины в этой армии были участниками важных событий. Король все время говорил об ограниченной кампании, о тактическом захвате Фезаны, но даже священник Иберо понимал, что стоит Вальедо вступить в Аль-Рассан, как содержание и течение их эпохи изменится навсегда.

Худой, элегантный министр, граф Гонзалес де Рада во время всего путешествия держался так близко к мальчикам, что это беспокоило Иберо. Он знал, что сэр Родриго и этот человек друг друга не любят, но также помнил о том, что де Рада поклялся охранять семью Бельмонте, когда Родриго отправили в ссылку. Иберо надеялся – и молился об этом, – что опасная близость склонного к насмешкам министра вызвана намерением сдержать обещание, и более ничем.

Миновав две небольшие крепости в тагре, авангард короля оторвался от остальной армии и устремился вперед. В обе стороны галопом скакали гонцы, поддерживая связь между двумя частями войска.

От них Иберо и узнал, что Миранда Бельмонте д’Альведа тоже находится в их армии, среди придворных королевы Инес, которая решила отправиться вместе с мужем в земли неверных. Когда он сообщил об этом мальчикам, они, казалось, не удивились. Иберо это обескуражило, но потом он вспомнил нечто очевидное.