Львы Сицилии. Сага о Флорио

По прибрежной дороге, ведущей в Марсалу, в сопровождении двух охранников на лошадях, подгоняемый хлестким ветром катится экипаж. Доезжает до бальо семьи Флорио, въезжает в ворота, со скрипом останавливается. Лошади храпят от усталости.

Ноябрьское небо как бесцветное покрывало. Море, серое, неспокойное, неразборчиво выражает свое недовольство. Эгадские острова — едва различимые пятна на горизонте. Осень 1852 года вторглась без спроса и принесла с собой дни, пронизанные сухим морозом, иссушающим землю.

— Добро пожаловать.

Джованни Порталупи приветствует зятя рукопожатием.

— Здравствуй, — холодно отвечает Винченцо. — Какой глупый день. Сплошные тучи и ветер. Хоть бы дождь пошел!

Не сказав больше ни слова, он обходит Джованни и идет к хозяйскому дому.

Из экипажа выходит молодой человек. Высокий, чуть полноватый, в плаще, скрывающем тело. Направляется к Порталупи.

— Синьор… — произносит он, пожимая Джованни руку. — Как поживаете?

— Хорошо, спасибо. Как себя чувствует ваш отец?

— Держится, слава Богу. Он остался в Палермо в резиденции торгового дома.

Винченцо Карузо, сын секретаря Джованни Карузо, возится с сумкой, извлекает оттуда письма.

— Это от вашей сестры. Она передает вам привет.

— Спасибо. Как она?

— Добра и сильна духом, как обычно. Девочки не дают ей скучать, и маленький Иньяцио добавляет хлопот.

Винченцо нетерпеливо зовет их с крыльца.

Они переглядываются.

— Плохие известия? — спрашивает Порталупи с тревогой в голосе.

Тот кивает.

— Не будем заставлять его ждать, расскажу позже.

Позже наступает к концу дня, когда проверены конторские книги, фактическое количество купленного винограда и заказы на товар.

В хозяйском доме царит сладковатый запах дерева и вина. Чуть кисловатый аромат с привкусом меда вызывает в памяти осенние дни, когда бродит сусло и бочки наполовину опустошают, чтобы до краев заполнить молодым вином.

Трое мужчин переходят в гостиную, где уже накрыт стол к ужину.

— У нас не такой большой оборот, как у Ингэма, это верно, но мы практически сравнялись с Вудхаусом. Производство растет, несмотря на английские пошлины.

Карузо садится за стол, кладет салфетку на колени.

— Слава Богу, существует французский рынок, — произносит Джованни Порталупи и наливает вино. — Попробуйте катарратто из последних закупок. Я оставил одну бочку для стола.

Винченцо прищелкивает языком.

— Сладковатое. И ароматное.

— Произведено в Алькамо. Превосходный край для белых вин. — Джованни подпирает кулаками подбородок. — Я же говорил тебе, что у нас будет только самое лучшее. Ну вот! — произносит он гордым тоном, не допускающим возражений.

Зять бросает на него косой взгляд.

— И ты хорошо поработал, отдаю тебе должное. После Рафаэле я не хотел брать родственников в дело. Наконец-то мы начали получать прибыль.

О Джулии они не говорят. После того, что произошло.

И все-таки именно Джулия помирила их. Это она убедила взять на работу брата и упросила Джованни встать во главе предприятия по производству марсалы.

— Итак. Винограда почти на тысячу триста бочек на следующий год, — Карузо продолжает считать. — Постоянных работников… Сколько?

— Семьдесят, как и было, плюс дети. Благодаря паровым прессам мы можем экономить на рабочих руках. Кстати, Вудхаус, который производит почти столько же бочек, нанимает намного больше работников.

Лакей приносит густой рыбный бульон, запах от которого разносится по всей комнате. Мужчины откладывают бумаги и заметки и принимаются за ужин.

— Их производство устарело. Ты с Ингэмом должен сравнивать, с производительностью бальо «Белый дом», с их паровыми станками, — говорит Винченцо, промокнув губы салфеткой. — Ингэм — друг и компаньон, но он без стеснения распускал несправедливые слухи о нашем вине. Значит, он боится конкуренции. Я это точно знаю от нашего посредника в Мессине.

Джованни Порталупи тяжело вздыхает.

— Ингэм — фрегат, Винченцо, а мы — бригантина.

— Да, но бригантины быстрее и стремительнее. По количеству наше производство уступает, но по качеству ему до нас далеко.

Винченцо едва заметно улыбается, впервые за весь день.

Под конец ужина, когда все насытились и расслабились, Джованни Порталупи осмеливается задать вопрос:

— Так что? Как продвигается вопрос с Пьетро Росси?

— Плохо. — Винченцо бросает скомканную салфетку на стол. — Каналья! Он вызвал меня на собрание на следующий день после того, как я уехал в Марсель в прошлом месяце. Хочет вынудить меня уйти в отставку во что бы то ни стало.

Джованни сложил руки домиком:

— Но ты все-таки был на службе? Или нет?

Карузо прочищает горло, блуждая взглядом по комнате.

Винченцо скатал хлебный шарик, потом ответил:

— Они составили расписание так, что присутственные дни в кассе совпадают с отправлениями моих пароходов и шхун. Я не смог прийти, — защищается он, и это звучит почти как признание вины.

— Но у тебя же есть хорошие работники. — Джованни поднимает бокал, указывая на Карузо. Тот благодарит его, приподнимая свой.

— Не в этом дело. Если бы я не доверял тебе, я бы тебя не взял.