Львы Сицилии. Сага о Флорио

— И все-таки… по-моему, еще не время, Виченци, — говорит Иньяцио. — Люди к этому не готовы. Да и фармацевты будут наверняка недовольны.

Винченцо пожимает плечами.

— Ничего, со временем они поймут свою выгоду. Им придется приноровиться к новым обстоятельствам, — уверенно отвечает он, входя в магазин. — И мы им в этом поможем.

Все, кто находится в магазине, приветствуют их, Иньяцио пожимает протянутые ему руки, останавливается поговорить с приказчиком, а в голове у него вертится одна и та же мысль. Четыре года назад он получил разрешение на торговлю лекарствами. Разъяренных палермских фармацевтов, пришедших тогда к ним, удалось усмирить, помахав у них перед носом векселями… Неужели настали другие времена? Возможно ли такое? — задается вопросом Иньяцио, направляясь в кабинет.

Винченцо делает подсчеты, строит планы, сколько хины они смогут продать.

— Дядя, у нас уже есть разрешение на продажу медицинских порошков. Ни фармацевты, ни лекари не посмеют возразить. Мы до сих пор им не воспользовались, но, кажется, настало время…

Иньяцио ерошит поседевшие волосы.

— Ты знаешь, сколько коры хины покупают у нас фармацевты и по какой цене. Можешь себе представить, какую прибыль они получают, продавая ее у себя в аптеках. Если мы начнем продавать порошок напрямую, это ударит их по карману. Только представь, какие будут последствия…

Племянник лишь пожимает плечами.

Иньяцио о чем-то долго размышляет, а потом говорит:

— Все-таки должно быть какое-то решение… нам нужно обезопасить себя. — Он барабанит пальцами по столу. — Позови Маурицио. Нужно подготовить письмо наместнику короля.

* * *

Проходят дни. Письмо наместнику составляется со всей тщательностью, почва прощупывается в разговорах, неформальных беседах.

Наконец Иньяцио и Винченцо идут на встречу с Пьетро Уго, маркизом Фаваре, вице-королем Сицилии.

Они долго ждут в приемной с высокими потолками, сидя на парчовых диванах вместе с другими просителями. Слуги посматривают на них с любопытством и презрением. Чего хотят эти босяки, разодетые в бархат? Зачем им понадобилось встретиться с наместником лично?

Иньяцио невозмутим. Он стал одним из самых богатых людей на Сицилии благодаря своему труду, в отличие от этих лакеев, чья удача лишь в том, что они родились у отцов, служивших при дворе. Винченцо же нетерпеливо ходит по комнате, заложив руки за спину, и возмущается всякий раз, когда видит, что в кабинет проходит кто-то из тех, кто пришел после них.

Увидев, что приглашают священника, Винченцо недовольно бурчит.

— Виченци… — Иньяцио поднимает на него глаза. — Успокойся.

— Но, дядя…

— Перестань. — Иньяцио указывает ему на свободный стул.

Кусая губы, Винченцо садится рядом.

Они ждут. День в Палермо идет своим чередом.

Маркиз Пьетро Уго принимает их ближе к вечеру.

Лакей в ливрее впускает их, затем возвращается на свое место, сливаясь со стеной.

Человек, сидящий за большим инкрустированным столом, снисходительно оглядывает вошедших. У него живой цепкий взгляд, высокий лоб, который кажется еще больше из-за лысины. Его глаза останавливаются на Иньяцио. Он изучает его несколько секунд, прежде чем предложить сесть.

Иньяцио держит спину прямо, говорит негромко, перебирая пальцами документы. Он описывает машину, объясняет, что у них уже имеется разрешение на продажу лекарств.

— Но тогда чего вы хотите? Если у вас есть официальная бумага… — внимательно выслушав, спрашивает Пьетро Уго. — Как я понимаю, порошок хины — это лекарство. Разве он не входит в список, утвержденный медицинской канцелярией?

— И да и нет. До сих пор его продажа была прерогативой фармацевтов. — Иньяцио скрестил руки на груди. — Это сложный вопрос, ваше превосходительство. Мы ни на что не претендуем, медицинских навыков у нас нет, речь идет о сугубо экономической инвестиции. Однако мы не хотели бы оказаться в ситуации, не позволяющей нам использовать нашу машину из-за бюрократических преград.

— Понимаю. Значит, вам нужно специальное разрешение. — Маркиз трет подбородок, поросший скудной растительностью, мысли его где-то далеко. — Я попрошу своего секретаря изучить дело…

Винченцо опирается ладонями о край стола, говорит с жаром:

— Мы просим лишь о защите наших прав, ваше превосходительство. Мы хотим спокойно торговать, а эта машина позволит нам работать по-новому. Мы никому не служим и не хотим одолжений. Мы хотим, чтобы нам дали возможность работать.

Маркиз удивлен, словно только что заметил Винченцо.

— А вы кто будете, молодой человек?

— Винченцо Флорио, ваше превосходительство.

— Это мой племянник.

Два Флорио отвечают разом: Винченцо с гордостью, дядя — со смущением.

Маркиз переводит взгляд с одного на другого, в глазах вспыхивает радостный огонек.

— Огонь и вода, — тихо говорит он, откинувшись на спинку стула. — Знаете, сегодня у меня было много людей, они требовали денег, помощи, защиты, приходил даже священник, он хотел перейти в другой приход. Но никто, как вы, не просил у меня, чтобы ему дали возможность работать…

Он встает.

Иньяцио и Винченцо тоже. Аудиенция окончена.