Львы Сицилии. Закат империи

Иньяцио не мог отделаться от мысли, что в этом семидесятилетнем старике с бледным и усталым лицом уже нет достаточной силы, чтобы крепко держать штурвал корабля в бурном, неспокойном море политики.

Не исключено, что он утратил влияние и уже ничего сделать не может.

Криспи предложил Иньяцио сесть и сам с трудом опустился в кресло.

– Вокруг такая неразбериха, дон Иньяцио. Мои враги кричат и возмущаются, атмосфера накалилась, – затянувшись сигарой, заговорил он глухим от никотина голосом. – Но скажу вам вот что: да, сейчас Джолитти и его северные друзья ведут свою игру, но это ненадолго. Они как волки в овечьей шкуре. Думают, что никто не замечает. Как бы не так! Скандал с римским банком – хорошее доказательство того, что невиновных нет. Он покрывал многих, на самом верху, и рано или поздно все тайное станет явным… Но пока, в нынешней ситуации, я мало что могу сделать. Поговорите с Финоккьяро Априле. Он из Палермо. Он вам поможет.

– Я думал об этом, – ответил Иньяцио. – Но сначала хотел узнать ваше мнение. Вы были адвокатом дома Флорио многие годы и хорошо знаете мою семью.

Франческо Криспи прикрыл веки, на его лице появилась довольная улыбка.

– Конечно, знаю, дон Иньяцио. Выступление Феррариса могло нанести репутации вашей семьи большой ущерб. Если бы не я, последствия были бы гораздо хуже. Я позаботился о том, чтобы его слова… скажем так, были забыты.

– Я вам очень признателен.

– Я сделал все, что мог, – Криспи махнул рукой, испещренной коричневыми старческими пятнами. – Теперь очередь Финоккьяро Априле.

Этот разговор Иньяцио пересказал министру.

– Согласен, Криспи сделал все, что мог, – отвечает министр раздраженно. – Вы не хуже меня знаете, что сейчас от него нельзя требовать большего.

– Мы ничего и не требуем. Никто не может сказать, когда падет это правительство. Политические союзы – это всегда тонкий расчет, – пожимает плечами Доменико Галлотти.

Лагана лишь молча кивает.

– К сожалению, у меня связаны руки, – говорит министр. – Слишком много недовольных работой вашей судоходной компании, и…

Иньяцио встает, нетерпеливо расхаживает по кабинету.

– Черт возьми, нам нужны эти субсидии, вы понимаете? Целый город живет на деньги, которые приносит «Генеральное пароходство». Если мы не сможем продлить концессии, как нам быть? – он чуть не срывается на крик, не может скрыть раздражения.

Финоккьяро Априле вздыхает, скрестив руки на груди.

– Понятия не имею. В данный момент я ничем не могу вам помочь. Депутатов с Севера, поддерживающих Джолитти, больше, чем наших, и они выступают единым фронтом.

Министр бросает на Иньяцио красноречивый взгляд.

– Вы, дон Иньяцио, должны разыграть в Палермо карту с вашими рабочими. Пусть сторонники Джилитти испугаются. Вы знаете, что нет ничего убедительнее, чем страх.

Иньяцио понимает. Финоккьяро Априле намекает, что нужно раскрасить и без того непростую реальность в еще более мрачные цвета, создать образ врага, разрушительного экономического кризиса, чтобы взбудоражить общественное мнение.

Идея ему по душе. На губах проступает едва легкая язвительная улыбка.

Финоккьяро Априле откидывается на спинку кресла.

– Демонстрации, вы имеете в виду? – недоумевает Галлотти.

– Забастовки, протесты… – министр разводит руками. – На заводе «Оретеа» у вас очень активные рабочие, в Палермо много союзов трудящихся с вожаками, которые утверждают, что защищают права простых трудяг…

– Агитаторы и бездельники, – ворчит Лагана.

Галлотти бросает на него гневный взгляд.

– Рабочие дорожат своим местом. Если они испугаются, что могут его лишиться, то поднимут шум, – Иньяцио смотрит на Финоккьяро Априле. Тот кивает и добавляет:

– Вы знаете, с кем говорить или кто будет говорить вместо вас. Заставьте их бояться, и пусть весь остров узнает: если порт Палермо остановит работу, рухнет вся экономика Сицилии.

Иньяцио вспоминает, как поступил отец, когда нужно было подготовить почву для слияния с Рубаттино. Это был успешный маневр. Страх есть страх, он был, есть и будет.

В дверь кабинета стучат, в дверном проеме появляется круглое лицо.

– Можно?

В кабинете воцаряется напряженная тишина. Иньяцио отводит взгляд в сторону. Министр Финоккьяро Априле приглашает гостя войти.

– Мы не ждали вас, дон Раффаэле. Это конфиденциальная встреча, – добавляет он, как только дверь за вошедшим закрывается.

– Я так и думал. Вот почему я ждал снаружи. Не хотел проявить к вам неуважение, – учтиво отвечает Раффаэле Палиццоло. – Я здесь как честный сицилиец и как родственник дона Иньяцио. Его жена, донна Франка, – племянница моей сестры, герцогини Вилларозы, вы знаете, не так ли? – Он протягивает Иньяцио руку, тот, немного поколебавшись, ее пожимает. Палиццоло без приглашения садится в кресло рядом с Иньяцио. – В общем, я пришел поддержать вас: Палермо не должен лишиться субсидий.