Львы Сицилии. Закат империи

– Я поеду с вами в Рим, но сначала поговорите с Лагана. Убедитесь в его лояльности.

* * *

Порывы ветра приносят на виллу запах вскопанной земли и аромат цветущих апельсинов, колышут белые занавески, закрывающие большие французские окна, выходящие в сад. В зеленой гостиной, залитой розоватым весенним светом, Франка – в пышном белом платье, в колье от «Картье» – позирует для портрета.

– Пожалуйста, не двигайтесь, мадам, – вздыхая, умоляет ее художник, когда она ерзает на стуле. Этторе Де Мария Берглер похож на пирата: редкие черные волосы, выдающийся нос, поджарое тело. В зубах у него сигарета, на сосредоточенном лице изредка проскальзывает недовольство неусидчивостью модели.

– Ваш муж попросил изобразить вас как можно естественнее, я стараюсь. Немногих счастливиц природа одаривает такой божественной красотой, какая дана вам. Но, умоляю, сидите смирно, иначе я не смогу ее передать, – говорит он, делая набросок углем.

– Буду неподвижна, как греческая статуя, – обещает Франка с обезоруживающей улыбкой.

– В это трудно поверить… – бормочет художник, капельки пота выступают у него на лбу. – Vous êtes si pleine d’esprit et d’élégance![15] Это трудно передать на холсте.

Она бросает на него признательный взгляд, проводит языком по губам, ощущая сладкий привкус. Каждое утро монсу, повар из Франции, печет для них круассаны. Они с Иньяцио кормят друг друга, смеются, страстно целуются.

– Донна Франка, доброе утро. Извините за беспокойство, вас ищет донна Джованна.

Повернувшись, Франка благодарит Розу, которая вместе с Джованной д’Ондес занимается школой вышивки, потом бросает на художника извиняющийся взгляд.

– Так я никогда не закончу… – в сердцах говорит Де Мария Берглер. – Что я скажу вашему мужу?

– Я сама объясню ему, что мне пришлось пойти к его матери. – Франка быстро встает, потом подносит руку к шее. – Будьте добры, маэстро, помогите мне снять…

Художник подходит к Франке, расстегивает ожерелье. Франка аккуратно берет украшение в руки, опускает в карман. Ей доставляет удовольствие прикасаться к нему, оно напоминает ей о свадебном путешествии.

– Вашей свекрови не нравятся украшения? – спрашивает художник, укладывая эскиз в большую папку.

– Она в трауре и не особенно любит роскошь. Я с уважением отношусь к ее горю. Мне не мешало бы переодеться, но уже нет времени…

Художник кивает. Он не знает, что после одного случая Франка с осторожностью относится к украшениям, которые надевает в присутствии свекрови.

Это произошло накануне их свадьбы, в гранд-отеле «Эксельсиор» в тосканских Апеннинах – тихом, уютном местечке, выбранном семейством Якона ди Сан-Джулиано.

Приехала Джованна с сыном, и обе семьи расположились в гостиной пить чай. Франка молчала, робко и почтительно опустив глаза, понимая, что без согласия матери Иньяцио никогда на ней не женится. Шла обычная светская беседа: «Как погода в Ливорно? Тоже прохладно? – А как себя чувствует малыш Бласко?» – но за любезностями скрывалась молчаливая битва между матерями семейств – Костанцей, которая гордилась своей родовитостью, но утопала в долгах, и Джованной, которая владела несметным богатством, но принадлежала хоть и к знатному, но все же купеческому сословию. Франке казалось, что разговор продолжается бесконечно долго. Вдруг Джованна подозвала ее к себе. Франка подошла. Иньяцио заерзал в нетерпении, а Костанца затаила дыхание.

Джованна посмотрела на Франку долгим изучающим взглядом. Казалось, он проникал ей прямо в душу, доискивался, есть ли в ней качества, нужные для того, чтобы стать настоящей Флорио. На мгновение Франка испугалась, что не выдержит экзамен. Она машинально коснулась рукой шеи, украшенной золотой цепочкой с кулоном в виде изящной камеи.

Заметив этот жест, Джованна переменилась в лице. На шее у Франки, скрытое камеей, висело кольцо ее мужа. То самое, которое она отдала сыну в день смерти Иньяцио и которое передавалось в семье Флорио из поколения в поколение.

Франка все поняла. Страх обидеть донну Джованну смешался со смущением, ведь Франка надела кольцо без ее ведома. Но она вспомнила тот момент, когда Иньяцио подарил ей кольцо: он рассказал ей, как дорожат им в семье и что оно – залог искренности его предложения. Это был знак любви, гораздо более ценный, чем любая драгоценность.

И тогда Франка посмотрела своими большими зелеными глазами прямо в глаза Джованны. Уверенная в себе, гордая, влюбленная.

Во взгляде Джованны отразилась глубокая печаль: она потеряла мужа, а теперь у нее отнимают и любимого сына.

Джованна расцепила руки, сложенные на животе, и жестом пригласила Франку сесть рядом. К печали в ее глазах добавилась едва уловимая угроза: «Пусть оно остается у тебя, но горе тебе, если ты не будешь достойна его и имени Флорио».

Вспоминая этот взгляд, Франка чувствует беспокойство. Джованна всегда ее контролирует, не спускает с нее глаз. Сможет ли она когда-нибудь выстроить со свекровью доверительные отношения? Ах, почему именно сейчас, когда Иньяцио уехал…