Львы Сицилии. Закат империи

Тот отрицательно качает головой. Иньяцио вдруг кажется, будто вслед за ним с улицы в дом вполз серый туман, рассеялся по углам, наполнил комнату тенями.

– Дон Иньяцио, простите, у меня очень срочные новости и…

Он поворачивается, заметив Джованну, кивает ей в знак приветствия.

– Донна Джованна, простите, я вас не заметил. Доброе утро, – бормочет он и вопросительно смотрит на Иньяцио.

Иньцио машет рукой, как бы говоря: «Моя мать может остаться».

– Садитесь, Галлотти, расскажите, что происходит. Утонул пароход? Случилось землетрясение, пожар? – добавляет он с ироничной улыбкой.

Горничная придвигает стул для управляющего «Генерального пароходства».

Галлотти подают кофе, но он рассеянно смотрит на чашку и проводит рукой по лбу. Это не капли дождя, это капельки пота.

– Нет, дон Иньяцио. Хотя лучше б землетрясение или кораблекрушение…

Иньяцио берет круассан, отрывает кусочек и макает его в кофе.

– В самом деле?

– Да.

Повисает долгая, тяжелая пауза.

Иньяцио внимательно смотрит на управляющего.

– Вчера вечером я встретил Франческо Ла Люмию… Знаете, это один из кассиров в «Кредито Мобильяре», хороший малый. Вырос на моих глазах… Я помог ему устроиться на эту работу, когда умер его отец, мой друг, мы были знакомы с детства. Франческо можно верить, он знает, о чем говорит…

Иньяцио вдруг охватывает волнение, перерастающее в беспокойство.

– Ближе к делу, Галлотти. Что случилось?

– Позвольте, я расскажу вам. Вчера поздно вечером он догнал меня на пьяцца Марина, когда я шел из конторы, и сказал, что есть срочный разговор. Я понял, что должен его выслушать: у парня был такой голос, что я испугался. Мне подумалось, что он попал в какую-то передрягу и нуждается в помощи. Мы вернулись в контору, я предупредил сторожа, что сам потом закрою… На Франческо было страшно смотреть, поверьте. Как только мы вошли в мой кабинет, он разрыдался. Он сказал мне, что… что… – Галлотти вытирает рукой лоб, его пальцы дрожат.

– Святая Мадонна, вы как будто роман пересказываете. Что случилось? – Иньяцио нервно отодвигает чашку, крошки от круассана падают на пол.

Галлотти закрывает лицо руками.

– К концу месяца «Кредито Мобильяре» закроет все свои отделения. В ближайшие дни он объявит о банкротстве.

От удивления Иньяцио не может вымолвить ни слова.

– Как… о банкротстве? – говорит он тихо.

Джованна смотрит то на сына, то на управляющего пароходством. Она ничего не понимает, но напугана. Банкротство? Но при чем здесь они?

– Во всем виноват этот Джачинто Фраскара со своей манией величия! – Галлотти резко вскакивает, срывается на крик. – Он намерен уйти с поста генерального директора банка, он боится. Боится, потому что не знает, как спасти ситуацию. Он вознамерился сделать «Кредито Мобильяре» самым крупным банком. Франческо сказал мне, что, по слухам, они уже давно отказывали в кредитах из-за отсутствия денег, но никто и не предполагал, что ситуация настолько безнадежная. Фраскара просил помощи у всех, от Джолитти до Гальярдо, министра финансов, и даже пытался привлечь Национальный банк… Но проблема в том, что у них больше нет денег! В лучшем случае он добьется введения моратория, не более того.

Иньяцио тоже встает, медленно, словно боясь, что подкосятся ноги, смотрит по сторонам. Он подходит к матери, которая не отрывает от него испуганных глаз, ласково гладит ее по щеке. Идет к окну.

– Я позволил им открыть у нас отделение… – тихо говорит он, его голос дрожит, срывается. – Люди несли свои деньги, потому что, видя вывеску «Кредито Мобильяре», они все равно как будто доверяли свои сбережения Банку Флорио. Я чувствовал, что люди беспокоятся, памятуя о банковском скандале в Риме. Но я не думал, что дело зайдет так далеко. Я был уверен, что мы к этому не причастны… и вот… – Он проводит рукой по лицу. – Люди доверяли нашему имени, имени Флорио. А мы тоже оказались одурачены. Я вложил деньги, наши деньги, в «Кредито Мобильяре», считая его надежным банком…

Тишина, которая следует после его слов, холодна, как зимний ветер. Вот и все, думает Иньяцио.

Словно в ответ его мыслям вдруг налетает ветер, начинается ливень, хлопают двери. Слуги спешат закрыть ставни, но холод уже проник в комнату.

Джованна поворачивается, кивает слугам, чтобы те ушли.

– Теперь люди подумают, что это Флорио присвоили их деньги, и заберут вклады из нашего банка, который ни в чем не виноват. – Голос Джованны звучит в тишине резко, отчетливо. Руки поглаживают скатерть, которую она вышила много лет назад. – Вот что нас ждет.

Галлотти кивает, медленно садится, не сводя с Джованны изумленного взгляда. Никогда бы не подумал, что донна Джованна Флорио разбирается в делах.

Иньяцио расхаживает по комнате, смотрит куда-то невидящим взглядом.