Львы Сицилии. Закат империи

– Или о твоем сорванце Иньяцио, – выдавливает из себя улыбку Франка, для нее невыносимо, когда Джулия так страдает. – Надо смотреть в будущее, на текущую жизнь, а не на весь этот ужас, о котором мы ничего не знаем.

Но по возвращении в гостиницу они сразу замечают, что недавнее волнение переросло в страх. Тревога проявилась на физическом уровне. В воздухе стоит тяжелый запах пота и сигарет. Толпы людей среди баулов и чемоданов осаждают консьержей: громко требуют счет, напирают, ругаются, умоляют выслушать их, злятся. В углу женщина с двумя детьми плачут, сидя на полу, и никто не обращает на них внимания.

На мгновение мысли Франки возвращаются в ту ночь, когда умер ее сын.

Она лихорадочно оглядывается вокруг, ищет знакомое лицо и находит: Маруцца встает с дивана, на котором сидела с Джованной, перебирающей четки с закрытыми глазами, и подходит к ней.

– Австрия объявила войну Сербии. И говорят, что другие страны тоже скоро присоединятся.

– Как? Когда? А Италия? – Франка и Джулия говорят в один голос, и Маруцца поднимает руки, останавливая их.

– Я послала телеграмму предупредить дона Иньяцио, – говорит она, обращаясь к Франке. – Уитакеры собирают багаж. Все разъезжаются по домам.

Джулия прикладывает руку к груди, словно пытаясь унять сердцебиение.

– Мне нужно поговорить с мужем и детьми. Вы правы, надо возвращаться в Италию. Франка, документы, подтверждающие, что ты фрейлина королевы Елены, при тебе, да?

Франка кивает, но не понимает, в чем дело.

– Да, но…

– Хорошо. Уверена, с этими документами, как с дипломатическим паспортом, тебя и твою семью пропустят везде, – деловито объясняет ей Джулия. – Позвони в Цюрих и скажи гувернантке подготовить детей к немедленному отъезду.

Франка кивает:

– Позвоню прямо сейчас.

– И поговори с Иньяцио, – добавляет Джулия, понизив голос. – Он должен быть с тобой в это время. Хотелось бы, чтобы он понимал всю серьезность ситуации.

* * *

– Разумеется, я понимаю, что это опасно. Но мой прямой долг…

– Нас принимал у себя в гостях в Вене император! А ты хочешь пойти добровольцем против него? Какой абсурд!

– Это война, и каждый воюет на своей стороне.

Почти год Франка надеялась, что Италия не втянется в конфликт. Страх перед войной разрастался в ней постепенно, и она долго прятала его в темном углу души, как поступает со всем тем, с чем не в силах смириться. Но настал момент, когда она уже не может его игнорировать.

Она встает, шагает по комнате, с трудом справляясь с напряжением. Совсем недавно Франка вернулась из палаццо Бутера, где встречалась с убитой горем Джулией, чьи сыновья собираются на войну. Франка их обожает, Джузеппе, Иньяцио и Манфреди – часть ее жизни, на ее глазах они росли и становились мужчинами, в то время как она теряла своих детей. От одной только мысли, что она увидит их в военной форме, ей становится тоскливо. Невозможно даже представить себе, что переживает ее золовка. И она решила, что не пойдет прощаться с ними, тогда ей легче будет не поверить в то, что все это происходит на самом деле. Она так устала защищаться от жизни и от всего мира.

Франка выходит из комнаты и, щурясь от яркого света, направляется в небольшой храм у моря. Ей кажется непостижимым говорить о войне в полном умиротворения саду «Виллы Иджеа», среди растений в цвету, разлитых в воздухе ароматов лета. На аллее, спускающейся к берегу, вдоль самшитовых изгородей и питтоспорума два садовника пересаживают в грунт новые растения и тихо переговариваются. Только шум порта вдалеке перебивает шепот ветра в ветвях пальм.

Все переехали на «Виллу Иджеа» вместе с Джованной, Маруццей и английской гувернанткой девочек, мисс Добени. Вилла в Оливуцце стала для них слишком большой, требовала больших расходов вместе с садом, который сильно разросся. Лучше уж жить в апартаментах собственной гостиницы, тоже роскошных, но не столь затратных. К тому же «Вилла Иджеа» практически опустела, поскольку постояльцы – почти все итальянцы с материка – уехали несколько дней назад.

Иньяцио подходит к Франке, но та сжимает руки в кулаки и спрашивает, не поворачиваясь:

– Так ли уж необходимо, чтобы ты немедленно записался добровольцем?

Он отвечает не сразу, смотрит в сторону тоннары в Аренелле и виллы «Четыре пика», которую любил его дед. Глубокий синий успокаивает нервы. Лоб разглаживается при воспоминании о круизах на «Аэгузе». Но только на мгновение. Жизнь, которая была до, думает он с горечью.

– Необходимо? Да, – отвечает он наконец. – Сейчас еще можно найти занятие подальше от линии фронта, которое мне по силам. Я и Винченцо пристрою, иначе его заберут на передовую, потому что он молодой. Он прекрасный водитель и опытный механик и мог бы пригодиться в транспортном хозяйстве в тылу. К тому же он загорелся идеей построить вместе с Витторио Дюкро небольшой заводик для производства воздушных или водных аэропланов и рассказывал мне о своих планах сконструировать грузовой автомобиль, который армия могла бы использовать в труднопроходимых местах… В общем, ты же знаешь Винченцо, он вечно в движении.

Франка качает головой.