Лже-Нерон. Иеффай и его дочь [сборник Литрес]

Где-то в глубине его гнева таилось и невольное восхищение стариком: все же сумел втянуть Иеффая в войну, и люди в окрестностях Хешбона по сей день не знали, кто натравил их на Нахаша, да и Самегар не знал, кто им руководил.

Авиям спокойно ответил:

– Я никогда не скрывал, что жажду войны Ягве с Аммоном. – И, сменив тон на отеческий, продолжал: – Спроси самого себя. В душе ты и сам рад сразиться на поле боя.

– Да, я люблю воевать, – возразил Иеффай. – И всегда любил, не отрицаю. Но эта война противна голосу моего разума, и я никогда тебе не прощу, что ты меня к ней принудил. Я не друг тебе, – заключил он кратко и мрачно.

– Мне тоже пришлось кое-чем поступиться, чтобы приблизить эту войну, – возразил Авиям. – У священника гордость иная, чем у воина, но вряд ли ее меньше. Мне было нелегко обратиться за помощью к Ефрему. Я старик, а Елеад, первосвященник ефремлян, полон молодых сил, да и высокомерен по-особому – не явно и весьма утонченно. Но, памятуя сказанное тобой о могуществе Аммона и его союзников, я поборол свою гордость и попросил надменных ефремлян о помощи, как обещал тебе в земле Тов.

Иеффай враждебно глядел на него и молчал. А священник продолжал:

– И просьба моя была услышана. Но Елеад сможет послать через Иордан лишь часть ополчения Ефрема: ведь он священник, а не военачальник своего народа. Переломи и ты себя, Иеффай. Иди в Шилом. Поговори с Таханом.

Иеффай еще больше помрачнел и ответил:

– Не серди меня, священник. Это твоя война. Правда, вести ее придется мне; и вы постарались, чтобы мне пришлось нелегко. – И резко и прямо бросил Авияму в лицо: – Это вы осквернили бога наших врагов, причем совсем не вовремя, так что теперь против нас действительно вся военная мощь восточных земель, в том числе и Васана. Ты своего добился, вероломный и хитрый старик.

– Эта война не моя и не твоя, – сказал Авиям, – это война Ягве. Стоит тебе поговорить с Таханом, и в твоем стане окажется большинство израильтян. Если Аммон заключает союз с Васаном, неужели у нас недостанет сил отбросить взаимную неприязнь.

– У меня недостанет, – сухо отрезал Иеффай.

– Не упрямься, Иеффай, – просительно заговорил священник. – Обуздай свое тщеславие. Ты хочешь, чтобы каждая твоя победа была лишь твоей заслугой. Но в этой войне тебе не победить без помощи Ягве.

Иеффай и в самом деле хотел, чтобы его победы были только его заслугой, и в душе это признавал: ему даже нравилось, что он такой. Ему вспомнилось, как он лежал, скорчившись за выступом скалы на склоне Хермона, а на другой стороне, по ту сторону пропасти, стоял на фоне утреннего неба горный козел с могучими рогами, акко. Иеффай чувствовал свое родство с гордым своенравным животным, не отступавшим перед ветром и холодом. Он, Иеффай, не поддастся на уговоры старика и не пойдет на поклон в Шилом. Он сказал:

– Как вести войну – дело мое. И помощь Тахана мне не нужна. С Аммоном я справлюсь сам.

Авиям возразил с грустной усмешкой:

– Еще совсем недавно, в земле Тов, ты не был так уверен в себе. – И вновь принялся убеждать: – Вырви тщеславные мечты из своего сердца. Может быть, именно я и пробудил их в тебе. Может быть, мне не следовало внушать тебе надежду на избранничество пред Господом и создание великого единого царства Израиль. Я думал, что говорю с человеком, готовым взять на себя тяжкое бремя и исполнить веление Ягве. Но ты жаждешь личных подвигов и хочешь сколотить из восточных земель свое собственное царство. Не надо этого желать, Иеффай. Союз между Аммоном и Галаадом не может быть прочным. Случайно возникшее царство быстро развалится. Ягве объединил Галаад с другими коленами Израилевыми, а не с кочевниками восточных пустынь. Похорони свои бредни. Не стремись основать собственное царство. Иди в Шилом. Сразись за Ягве и Израиль.

Слова священника привели лишь к тому, что Иеффай вознесся в мечтах еще выше. Старик просто завидует. И хочет подорвать его веру в себя. Пускай попробует на ком-нибудь другом. А он, Иеффай, заключит союз с Аммоном. Но не предаст Ягве Аммону, а подчинит Аммон своему Богу. Хитростью и смелостью он возвеличит Галаад и обеспечит его главенство в восточных землях. А сам станет повелителем восточных князей, и все земли от Дамаска до Красного моря будут называться «Галаад, царство Иеффая».

Авиям устало заметил:

– Речь моя достигает лишь твоих ушей. – И сам себя утешил: – Война откроет тебе глаза. Ты увидишь Ягве, как его увидел твой отец. Ты победишь. Я доживу до того дня, когда смогу помазать твой лоб елеем.

Но Иеффай уперся:

– Не для того я буду сражаться, чтобы ты помазал меня елеем, священник.

И ушел.

6

Но выбросить этот разговор из головы не мог. Как ночью невольно слышишь перестук дождевых капель по крыше, так и он всю ночь слышал одни и те же слова священника: «Иди в Шилом, поговори с Таханом».