Лже-Нерон. Иеффай и его дочь [сборник Литрес]

– Я обещал щадить их до полной луны, – процедил он сквозь зубы. – Но что я сделаю на следующий день? Надо бы перебить их, как диких зверей – угрозу для стада. – Он не глядел на Емина, сновал по шатру, словно был заперт в клетке, и говорил сам с собой. Но когда он повернулся лицом к Емину, тот увидел зеленые искорки в глазах Иеффая и понял: Иеффай говорил не только с собой. Он, Емин, был его «правой рукой», Иеффай сам дал ему это почетное имя. «Надо бы перебить их, как диких зверей». Слова Иеффая запали ему в душу, руки его запросили лихого дела.

Наутро после полнолуния многие шатры в лагере Иеффая на холме Цафон опустели. Пуст был и шатер Емина. Иеффай это заметил. Но ни о чем не спросил. Он прошелся по лагерю. Как всегда, обменялся грубоватыми шутками с воинами. С вершины холма зорко оглядел дорогу на Массифу и брод через Иордан.

А Емин между тем ночью поднял по тревоге самых надежных воинов, большей частью тех, кто с первых лет были в отряде. И быстрым шагом повел их к стану ефремлян у Бет-Новы. На рассвете он вошел в шатер Арана.

– Тебе было велено, – сказал он и выпятил подбородок, как Иеффай, – покинуть страну. И был назначен срок. Он истек.

– Я подчиняюсь только приказам моего начальника Тахана, – ответил Аран. – Он послал меня освободить вас от Аммона. Что я и сделал. Как только нас достойно поблагодарят, сразу же вернусь домой и доложу.

– Если немедля и без возражений не снимешь шатры и не уберешься за реку, – оборвал его Емин, – я тебя сам достойнейше отблагодарю.

– А ну – вон отсюда, горлодер! – вспыхнул Аран. – Не то расправлюсь с тобой, как расправился с аммонитянами.

И вот уже люди Емина схватились врукопашную с ефремлянами; сперва они колотили друг друга кулаками и мечами, горланя и осыпая противников насмешками и отборной руганью. Емин не хотел кровопролития, его целью было просто прогнать ефремлян за реку. Но не успел он оглянуться, как пролилась кровь и перебранка превратилась в побоище.

Силы противников были равны. Под командой Арана было тринадцать сотен. Столько же поднял по тревоге Емин: он хотел честного боя. И люди его были не более искусными воинами, чем ефремляне. Однако тех захватили врасплох. Они не успели как следует изготовиться, но защищались храбро и многих уложили. Оба отряда вошли во вкус и так распалились, что рубили уже сплеча, и не было числа павшим. Сам Аран вскоре куда-то исчез, его люди решили, что он убит, растерялись и стали отступать. Воины Емина бросились их преследовать, ефремляне устремились на север, к броду через Иордан у Цафона.

Стоя на вершине холма, Иеффай видел, как беглецы бросились к броду. В живых оставалось немного, да и те совсем потеряли голову. То, что происходило там, внизу, походило уже не на бой, а на бойню.

Дикий азарт лихой и веселой охоты, охвативший преследователей, передался и Иеффаю. Но внутренний его голос предостерегал: там, внизу, творится нечто позорное и бессмысленное, добром это не кончится. Ему бы выйти наперерез своим и прекратить преследование. «Не будь сыном своего отца! – кричит внутренний голос. – Не поддавайся своим страстям! Положи конец безумному побоищу!» А другой голос перебивает: «Дай простор своим чувствам! Будь сыном дикой природы, ее счастливым владыкой!» Но и разум его не спит, он работает с бешеной скоростью и показывает, что получится, прекрати он это смертоубийство. Получится, что он признает преступность содеянного. И значит, отдаст себя во власть закона. Ефрем потребует возмездия. Иеффаю придется выдать Емина, а сам он будет унижен и проклят во веки веков.

Он не спустился с холма. Предоставил событиям идти своим ходом.

Емин вырос пред ним, сияя от радости, как мальчишка, и доложил:

– Дикие звери не нападут на твое стадо, господин судья и военачальник!

Емин сделал то, чего Иеффай втайне желал – но ведь только желал, а не приказывал исполнить желаемое. Так что покуда он еще чист – но не перед Ягве. Стоит Богу сейчас нахмурить брови и строго спросить: «А что это произошло там, внизу? Что вы там натворили?» – и Емину, а не ему придется держать ответ перед Галаадом и Израилем. Сейчас еще можно так все повернуть. Сейчас или никогда. Но как отречься от собственной воли, что стала словом? И как бросить на произвол судьбы Емина, который исполнил его желание?

– Благодарю тебя, Емин, – выдавил он. – Ты поступил правильно, дорогой. – Но, сказав это, он без сил опустился на землю.

А Емин поскакал к броду через Иордан. Его люди потрудились на славу и заплатили за победу дорогой ценой: в живых остались немногие; пусть теперь уцелевшие позабавятся – они это заслужили. Разбитые наголову ефремляне наверняка попрятались кто куда и теперь попытаются перейти реку и вернуться в свою страну. То-то будет потеха – устроить им веселенькое купанье!

Емин загодя оставил сотню воинов в засаде у брода. Больше половины его отряда погибло, и сидевшие в засаде жаждали отомстить ефремлянам за павших.

Тут появились первые беглецы, их было трое. Оружие они бросили и имели вид мирных жителей; один из них хромал. Воины сказали: