Лже-Нерон. Иеффай и его дочь [сборник Литрес]

Вспомнилось ей и древнее загадочное предание, передававшееся в Израиле из уст в уста. Будто бы Ягве в брачную ночь напал на Моисея, ведшего свой народ к земле Ханаанской, ибо если Богу приглянулась чья-то невеста, следовало ее уступить. Но эта невеста, по имени Ципора, откупилась от Бога кровью мужа. С тех пор Бога называли «кровавый жених». Иаала была горда и счастлива, что этот кровавый жених избрал ее в жены, и, когда думала о предстоящем соитии с ним, в голове ее роились странные и смутные мысли, полные страсти и нетерпения.

Кругом возвышались покрытые лесом холмы, у ног расстилался цветущий луг, над головой вздымался блекнущий купол неба. Иаала с наслаждением впитывала в себя красоту весеннего Галаада, и вдруг все иное в ее душе куда-то исчезло, осталось лишь горячее желание жить и дышать. Мысль, что сама она исчезнет без плода и посева раньше, чем увянут эти цветы, пронзила ее с такой силой, что она бросилась на землю. Пестрый луг дохнул на нее свежестью и ароматом мелких, плотных цветов, и, погрузив в них руки, она стала мять и ломать их пальцами.

Ее охватило ощущение полного одиночества, невыносимый страх сковал ее члены. Много раз видела она животных, лежащих связанными на жертвенном камне Ягве, видела занесенный над ними нож; животные были ее друзья, и она сострадала им всем. А теперь она сама будет лежать на алтаре, сама будет жертвой. Все ее существо восставало против этого. Она уже видела перед собой порог, через который ей придется переступить, чтобы попасть к Ягве, – этот порог был железный, острый, невыносимо страшный. Иаала мысленно отшатнулась. Но ей необходимо было переступить через этот порог, ее тянуло переступить, она чувствовала, как кровь течет из ее тела, как вытекают последние капли, чувствовала, что теряет сознание от слабости и боязни.

Усилием воли она отогнала от себя ужасный образ порога. И со всей страстью своей натуры устремилась к тому, что лежит за порогом, призывая потусторонний мир принять ее в себя, заклиная впустить ее. И порог исчез, гнетущий, перехватывающий горло страх отпустил, ощущение слабости стало приятным, она перестала чувствовать вес своего тела и превратилась во что-то легкое и светлое. Она вознесется в огне, претворится в огонь, в котором живет Ягве. Где будет гореть огонь, там будет Иаала. И где воюет Ягве, там тоже будет Иаала, она станет частью его дыхания, частью тучи.

И Галаад, и весь Израиль будут знать, что она была той ценой, которую Бог потребовал за победу у Нахле-Гада. И она будет еще долго жить в песнях бродячих певцов и в народных преданиях; даже великий Иашар будет слагать о ней песни. И имя ее будут поминать часто, а ведь всем известно, что мертвые живут столько, сколько люди помнят их имя. И чем благодарнее память, тем дольше они живы.

Иаала прикрыла веки, чтобы узреть Бога, с которым ей предстояло слиться. Бог был похож на ее отца – то же широкое лицо, те же черты. И она почувствовала, как Бог вселился в нее. Ее дар рос, ширился, становился сильнее; она чувствовала, что теперь сможет облечь свою судьбу в слова и звуки.

И медленно, торжественно и в то же время легко она поднялась с земли. И, мелко перебирая ногами и покачиваясь в танце, стала извлекать звуки из цитры и тимпана.

В надвигающейся вечерней темноте она пела о своей смерти. Пела о легкой, как ветер, будущей жизни в огне и в туче. Изгибалась в танце, как изгибаются на ветру языки пламени и облака в небе. Только ей одной было это дано, ибо люди не могут постичь сияния и блаженства по ту сторону порога; это доступно лишь тем, кого Ягве призвал к себе, только ей одной это доступно.

Танцуя, она сбросила с себя одежды и облачилась в то платье из тончайшей шафранной ткани, в котором переступит через острый порог.

У лесного склона видели и слышали все это Шимрит, Тирца и Шейла. Многое из того, что пела Иаала, было им непонятно, но даже непонятные слова и звуки, повторяясь, западали им в душу. И они стояли, робея, очарованные и завороженные. Все три поняли, что Иаала обладала великим и ужасным даром, даром ясновидения.

На следующий день Иаала вновь как ни в чем не бывало участвовала в жизни подруг, вместе с ними пила и ела, вместе с ними играла, пугая девушек дерзкими и веселыми выходками.

Шимрит, Тирца и Шейла только диву давались: неужто это та самая Иаала, что прошлым вечером пела и танцевала, готовясь к встрече с Богом?

8

Весть о клятве, данной Иеффаем, всколыхнула весь Галаад, вызвав у жителей ужас и восхищение. Галаадитяне нередко приносили в жертву Богу пленных, но с давних пор не подвергали такой участи своих соплеменников. Люди вспоминали Новаха, который был судьей в те времена, когда аммонитяне, моавитяне и мадианитяне объединились и вторглись в Галаад; тогда этот Новах принес в жертву Ягве своего старшего сына. Но у Новаха было еще много сыновей и дочерей; Иеффай же жертвовал единственной дочерью, прерывая свой род.

Зильпе эта весть перевернула всю душу.