Лже-Нерон. Иеффай и его дочь [сборник Литрес]

– Я хочу, чтобы Иаалу с подругами охранял вооруженный отряд и чтобы возглавил его человек абсолютно надежный. Я выбрал тебя. Задача не будет трудной. Ягве, которому отныне принадлежит моя дочь, постарается ее защитить, а вступить в борьбу с Ягве, – закончил он медленно, обдумывая каждое слово, – отважится лишь очень смелый, безумно смелый человек.

Емин впился взглядом в лицо Иеффая. Когда в лагере на холме Цафон Иеффай спросил: «Кто снимет с меня это бремя?» – Емин понял, что тот имеет в виду. Понял ли он на этот раз? Неужто хочет, чтобы Емин силой вырвал дочь у Бога?

А Иеффай, как-то странно улыбнувшись, продолжал:

– Когда-то я был готов не колеблясь вступить в бой с любым богом. Однако Ягве я многим обязан, он оказал мне великую услугу, и я не могу взять обратно вырвавшиеся у меня слова.

Значит, дело вовсе не в том, что Иеффай предложил Ягве сделку. Наоборот, этот Ягве сам навязал ему свою помощь и вложил ему в уста слова обета. Емин вновь был преданным другом этого человека с властным львиным лицом. И медленно, как и тот, взвешивая каждое слово, он ответил:

– Я ничем не обязан Ягве.

Иеффай подошел к нему вплотную и сказал:

– Ты еще не так давно служишь Ягве. Емин, друг мой, не принимай скорых, смертельно опасных решений. Пойми: кто пытается отобрать у Бога то, что ему принадлежит, совершает кощунство, похищает его сокровище, а Ягве не таков, чтобы оставить похитителя безнаказанным. Он очень мстителен и очень силен, и оружие его – не железный меч, как у людей, а удар молнии.

Емин спросил:

– А как ты поступишь, если Иаалу похитят, несмотря на охрану?

Иеффай ответил:

– Я верну ее Богу, а похитителя убью.

Емин уточнил:

– А если он увезет ее туда, где тебе ее не найти?

Иеффай ответил:

– Ее найдет Ягве.

Но Емин заметил:

– Есть страны, где Ягве бессилен.

И Иеффай промолчал.

Емин был счастлив, что Иеффай доверил ему спасение дочери, и был готов не колеблясь обратить гнев Ягве на себя. Но не гнев Иаалы. Без ее согласия он не мог сделать ни шагу.

Начал он с того, что сообщил Иаале о приказании Иеффая сопровождать ее в горы. Она попросила только держаться на некотором удалении: она хочет уединиться лишь с близкими подругами, без мужчин. Тут бы Емину и открыть ей, что таилось за приказом Иеффая. Но он не мог найти подходящих слов, переминался с ноги на ногу, мямлил и наконец, совсем отчаявшись, перешел на угаритский язык и брякнул напрямик:

– Рядом с тобой есть люди, которые из дружеских чувств к тебе были бы рады, если бы ты ушла не в ближние горы, а подальше.

Иаала сначала решила, что чего-то не поняла. Но когда уяснила истинный смысл его слов, она гневно вспыхнула и заявила срывающимся голосом:

– Те, кто этого хочет, не друзья мне.

В полном смятении Емин сделал последнюю попытку.

– Бывает, что боги меняют свое решение, – сказал он. – Может, и Ягве одумается.

Иаала гордо и решительно отрезала:

– Ягве не поступит так со мной и отцом.

И Емин понял, что она душой и телом приемлет то, что ей предстоит, и что он ничем не сможет помочь ни ей, ни Иеффаю, ни себе самому. И впал в такое безысходное отчаяние, какого никогда еще не испытывал.

7

Иаала взяла с собой в горы трех подруг – Шимрит, Тирцу и Шейлу. Все трое были ее сверстницами и познакомились с ней при первом ее приезде в Массифу. Девушки сразу поняли, что Иаала отмечена искрой Божией, и привязались к ней. Теперь они увидели, что не ошиблись. Первосвященник призвал их в скинию, объявил им, что ожидало Иаалу, и поручил быть рядом с ней в ее последние дни. Девушки жалели Иаалу и восхищались ею, они попросту боготворили ее и преклонялись перед ней еще больше, чем раньше.

Все четверо покинули Массифу. Иаала ехала на белой ослице Иеффая. Кроме самого необходимого, они взяли с собой лишь драгоценное платье из тончайшей ткани шафранного цвета, которое Иаала наденет в день жертвоприношения.

За ними на некотором удалении следовал Емин с семеркой телохранителей. Его раздирали противоречивые чувства. Он был восхищен твердой решимостью Иаалы и огорчен унаследованной ею от отца гордыней: никто из смертных не годился ей в мужья, только сам Ягве! Временами ему не верилось, что она в самом деле навеки исчезнет из его жизни. Он издали робко глядел на нее, и сердце его разрывалось от любви к ней и ревности к надменному сопернику. Больше всего на свете хотелось ему побороться за нее с Богом. Но сколько Емин ни вызывал того на бой, Ягве на зов не являлся.

Иаала ехала очень уверенно, хотя в начале пути еще не знала, куда направиться. На второй день она сделала привал в горной долине, обрамленной лесистыми холмами. Люди Емина разбили шатер для девушек и удалились за один из холмов, оставив их одних.

Была весна, короткая буйная весна Галаада. Зелеными были холмы вокруг, пестрым цветочным ковром расстилалась вдали степь. Повсюду текли ручейки, неумолчный плеск, рокот и журчание наполняли воздух, напоенный ароматами трав.