Лжедмитрий. Царская плаха

– Пустяки, говоришь? Нельзя вам свариться между собой. Так дело может дойти до раздора между казаками, которые пришли драться за тебя, царевич, и наемниками, воюющими за деньги, что платит им пан Мнишек. Тогда Бориске останется выждать, пока вы перебьете друг друга, да истребить тех, кто останется.

– До этого дело не дойдет, князь, – сказал Григорий. – Дозволь узнать, что на этот раз привело тебя к нам?

Губанов взглянул на Мнишека.

– А у меня тебе подарок, Юрий.

– Да? – удивился магнат. – И какой же?

– Насколько мне известно, ты любитель серебряной посуды.

– Есть такой грех.

– Так вот, недалече отсюда клад найден. В нем полно серебра. Я выкупил то, что показалось мне самым ценным, и мои люди доставили все сюда.

– Серебро в лагере?

– Да, у сторожевого дозора, выставленного на западной стороне лагеря. Пойди погляди, думаю, доволен будешь.

– За что такая милость, князь?

– А за то, что ты с нашим законным царевичем пошел воевать самозванца Бориску.

– Пойду погляжу. – Мнишек вышел из шатра.

Отрепьев усмехнулся и заявил:

– Не стоило везти в лагерь серебро только ради того, чтобы убрать отсюда Мнишека.

– Это не важно. К делу. Нас здесь стража слышать может?

– У тебя ко мне тайный разговор?

– Лучше будет, если он останется между нами.

– Тогда я уберу стражу.

Губанов отрицательно покачал головой:

– Нет, Гриша, этого делать нельзя. Подозрительно будет. А твой верный сотник Бучинский здесь?

– Да. Готовится к завтрашнему штурму.

– Он может оторваться от этих дел?

Отрепьев кивнул.

– Я понял тебя.

Через несколько минут в шатер зашел Ян.

– Слушаю, великий князь.

– Посмотри, чтобы наш с князем разговор никто не услышал.

– Сделаю, великий князь. – Бучинский вышел.

– Теперь мы можем говорить, Иван Петрович.

– Хорошо. Ты на завтра планируешь генеральный штурм крепости?

– Не совсем так. Проведем атаку. Не получится овладеть крепостью, буду готовить генеральный штурм.

– Не получится у тебя, Григорий. Новгород-Северский с наскока не взять.

– Почему ты так говоришь, князь? Или знаешь то, что мне неизвестно?

– Именно. Я заходил в крепость вместе с ратью Басманова, знаю, как он и князь Никита Романович Трубецкой наладили ее оборону. Проходя по лесу, я видел, как казаки делали вязанки хвороста. Надеешься приметами поджечь стены? Даже если это и удастся, то люди Басманова потушат огонь.

– Зачем ты, князь, говоришь об этом?

– Затем, чтобы ты не пал духом, потерпев поражение. Такое нередко случается даже с самыми прославленными полководцами. А главное, чтобы не растерялся, коли наемники поднимут смуту, станут грозить покинуть войско. До меня дошли слухи, что такое может произойти. Постарайся удержать людей. Не удастся, опять-таки не теряйся, оставляй отряд для осады крепости и выдвигай основное войско в Путивль. Кстати, ты можешь обещать наемникам скорую выплату довольствия.

– Они сегодня требовали от меня этого. Я обещал им заплатить из тех денег, которые мы захватим в Новгороде-Северском. Ты говоришь, что взять его не удастся, а я сомневаюсь в том, что Мнишек сохранил войсковую казну нетронутой.

– Правильно сомневаешься.

– Так где же тогда я возьму деньги для уплаты войску?

– В Путивле.

– Но это еще более сильная крепость, каменная. Других таких в Северской земле просто нет.

Губанов усмехнулся.

– Опять все верно. И крепость сильнее, и стены каменные, но тебе надо сделать так, как говорю я. Объясню почему. В Путивль из Москвы прислали трех воевод – окольничего Михайло Михайловича Салтыкова, князя Василия Михайловича Мосальского и дьяка Богдана Ивановича Сутупова. Первые двое – верные холопы Годунова, а вот Сутупов ненавидит его. Именно ему Бориска поручил доставить в Путивль казну для защитников города. Сутупов готов передать ее тебе. Посадские люди считают, что царь их попросту обдирает. Они, как и тамошние ратники, видят в тебе избавителя от гнета Годунова. Поэтому после боя за Новгород-Северский сразу же иди на Путивль. Ты понял меня, Григорий?

– Но если Новгород-Северский мне не взять, то зачем нападать на него?

– Затем, чтобы ослабить.

– Но Бориска вышлет помощь осажденной крепости.

– Вышлет, – согласился Губанов. – Но какие силы? Без крупных сражений до Москвы все равно не дойти. Ты говоришь о помощи Годунова своим людям, закрывшимся в Новгороде-Северском, а разве к тебе не должны подойти казаки?

– Должны.

– Ну и о чем тогда речь? Ты, главное, закрепись в Путивле. Потом все у тебя пойдет хорошо.

– Так уверен в этом, князь?

– Да.

– А если мои войска все же возьмут Новгород-Северский?

– Тогда честь и хвала тебе и твоим ратникам. Но путь твой все равно на Путивль.

– Я тебя понял, Иван Петрович.

– Вот и славно. Накормишь?

– Что за вопрос, князь? Конечно. Сейчас распоряжусь. Ночевать с нами будешь?

– Нет, Гриша, уеду. Посему распорядись, чтобы и людей моих, которые перед западным сторожевым дозором стоят, встретили, проводили в лагерь, накормили, коням дали овса и воды.

– Я сейчас, Иван Петрович. – Отрепьев передал приказ насчет ужина для князя и его людей все тому же сотнику Бучинскому, сообщил ему, что разговор в шатре окончен.

Тут же вернулся и весьма довольный Мнишек.