Лжедмитрий. Царская плаха

– Князь, ты сделал мне бесценный подарок. Этому серебру более трех веков! Уж я-то в нем разбираюсь.

– Рад, что угодил.

Слуга принес блюда с кушаньями.

Отужинав, Губанов поднялся и заявил:

– Ну вот, теперь можно ехать.

На рассвете войско Отрепьева двинулось на Новгород-Северский и было встречено интенсивным пушечным обстрелом. Григорий приказал войскам укрыться в оврагах, выставить пушки напротив Черниговских ворот. Их огонь заставил защитников крепости укрыться за стенами. Это позволило польским гусарам вплотную сблизиться с городом, но отстали казаки. Наемники приняли на себя удар ратников, вышедших за ворота, и были отброшены от стен.

К Отрепьеву, наблюдавшему с холма за ходом боя, подъехал Бучинский и доложил:

– Великий князь, мой отряд готов прорваться ко рву, забросать его приметами и поджечь.

– Нет, Ян, не сегодня, – сказал Григорий и приказал трубить войскам отход и плотно окружить город.

Генеральный штурм, прошедший в ночь с 17 на 18 ноября, тоже не принес успеха. Казакам Бучинского не удалось поджечь стены. Пушки не смогли вынести ворота.

Мнишек был в унынии. Наемники роптали. Бучинский доложил Отрепьеву, что поляки желают получить деньги за службу и уйти на родину.

Григорий проехал по отрядам, уговаривал наемников остаться. Те требовали деньги.

Он обещал выдать их в ближайшие дни, вернулся в лагерь, зашел в шатер и сказал Мнишеку:

– Настало время расплачиваться, ясновельможный!

Мнишек в отчаянии развел руками.

– На всех, царевич, денег не хватит.

– Так верни то, что украл.

– Не украл, а пустил в дело. Я могу, конечно, затребовать деньги назад, но на это потребуется время.

– Тогда не сиди тут сиднем, а отправляйся к ратникам и объясняйся с ними.

– Царевич, это опасно.

Отрепьев повысил голос:

– А как ты хотел? Или мне объявить войску, что воевода присвоил средства, собранные для них магнатами Речи Посполитой?

– Ты в своем уме, царевич? Мы ведь уже почти родственники. Неужели ты так поступишь с будущим тестем? Думаешь, что Марина простит тебе это?

– Она станет моей женой, даже если ее отец героически падет в ходе наступления. Исправляй положение!

– А может, прекратим войну да вернемся назад? Ты женишься на Марине, будете жить где захотите, в Ляшках, Литве, Кракове. Я дам много денег, – тихо проговорил Мнишек.

– Не затем я начал поход, чтобы при первой же неудаче бежать в Польшу.

– А скажи, царевич, кто станет настоящим московским правителем в случае поражения Годунова? Князь Губанов?

– Нет, я.

– Да, трон ты займешь, но будешь ли править?

– Это не твоя забота. Ты должен удержать наемников.

– Ну а коли не получится, ты отдашь меня разъяренной толпе?

– Ступай, пан Мнишек, делай свое дело!

Григорий ожидал результатов переговоров Мнишека с наемниками, когда стражник доложил, что прибыл гонец из Путивля.

Отрепьев встрепенулся.

– Немедля давай его сюда!

В шатер вошел мужчина средних лет в одежде стрелецкого сотника.

– Долгих лет тебе, царевич.

– И тебе тоже. Кто такой, зачем явился?

– Сотник Егор Березин. Спешу сообщить тебе радостную весть, царевич. Ратники в Путивле решили перейти на твою сторону.

– Что?

Отрепьев был ошарашен. По совету Губанова он должен был идти на Путивль и брать его независимо от исхода штурма Новгорода-Северского. Но случилось неожиданное. Такого даже Иван Петрович не предполагал. А вдруг он и организовал бунт? С него станется.

– Кто принял решение? У вас в крепости, насколько мне известно, трое воевод: окольничий Салтыков, князь Мосальский и дьяк Сутупов.

– Окольничий Салтыков и князь Мосальский заставляли нас оборонять крепость, но мы отказались. Посадские люди пошли за нами. Дьяк Сутупов стал в Путивле воеводой. Немалую роль во всем этом сыграл небезызвестный тебе князь Губанов, – проговорил сотник.

– Ты знаком с Иваном Петровичем?

– Давно, еще с Москвы, где тоже служил стрелецким сотником. Потом меня сюда загнали без всякой вины.

– Ясно. Добрую весть ты принес. Будешь в Путивле у меня помощником.

– Благодарствую за честь, да смогу ли в помощниках у самого царевича быть?

– Сможешь. Но не неволю.

– А раз не неволишь, то дозволь остаться сотником, только возьми в войско. Мне на Москву вернуться надо.

– Добро. Но что-то мы на радостях в сторону речь увели. Значит, воеводой сейчас в Путивле дьяк Богдан Иванович Сутупов?

– Он, великий князь.

– А где же Салтыков и Мосальский?

– Под стражей. Народ ждет тебя в Путивле, царевич.

– А люди не говорили, что хотят получить от меня за сдачу крепости?

– Справедливости они хотят, великий князь. Народ надеется, что ты, наследник престола, будущий царь, снимешь тот гнет, который наложил Годунов.

– Жалую посадским людям освобождение от всех сборов, покуда не поднимут хозяйства до прошлого благополучия. Стрельцам же, не допустившим братского кровопролития, тоже милость окажу. Кто пожелает остаться в городе – останется, кто в войско войти, того приму. Так и передай воинским и посадским людям.

– Народ рад будет слышать это.

– Пусть порадуется.

– А когда ожидать тебя в городе, царевич?

– Не знаю. Мне здесь забот хватает. Осаду с Новгорода-Северского снимать не буду.