Лжедмитрий. Царская плаха

Жизнь в Муроме сильно отличалась от Галича. В доме боярина Кошкина соблюдался строгий порядок. Все по расписанию, молитвы, трапезы, прогулки по саду, едва ли не посещение отхожего места. Никакого вина, только квас, иногда мед. Кошкин славился своей трезвостью и недюжинным умом, требовательностью в соблюдении жесткого порядка. Его рука чувствовалась во всем, даже в неприметных вроде мелочах.

Холопы были под стать ему. Особенно помощник Иван Теребов. Исключение, пожалуй, составлял Санька, служка, приставленный к Холодову, Отрепьеву и Костылю.

Им, привыкшим к вольной жизни, подобное обращение было не по душе. Скорей всего, кого-то в конце концов прорвало бы, но пока они терпели.

Прошла неделя, за которую боярин так и не соизволил встретиться с постояльцами.

Утром восьмого дня в комнату приезжих явился Теребов.

– Доброго здравия, мужики, – поздоровался он.

Костыль недовольно ответил:

– И тебе тоже. За что честь такая? Чего явился сам?

– Тебя, Костыль, это не касается. – Иван повернулся к Холодову. – Тебя боярин ждет.

– Неужто? – Андрюша изобразил изумление. – С чего бы это? Мы уже порешили, что боярин твой без нас жить не может, до осени держать при себе собрался.

– Тебе известно, что боярин исполняет просьбу князя Губанова. Без того не нужен ты был бы ему вместе со своими товарищами.

– А меня боярин Кошкин видеть не желает? – спросил Отрепьев.

– Нет. Повелел только Холодову прийти. Он в зале второго этажа большого дома. Мой тебе совет, Андрюша, не заставляй его ждать. Не любит он этого.

– А мы не любим, когда нас за баранов безмозглых держат. Так и скажи своему хозяину! – заявил Костыль.

– Передам, коли просишь.

– Нужда была тебя просить.

Холодов поднялся с лавки.

– Все, не дерзите. Толку от этого никакого. – Он взглянул на Теребова. – Проводишь? Или самому идти?

– Провожу, конечно. Идем, Андрюша. А потом приструни товарища своего. А то боярин и на князя не посмотрит, повелит выпороть и прогнать его со двора.

– Идем. Тебе тоже не стоит в наши дела лезть.

– Свалились же вы на нашу голову.

Костыль напоследок выкрикнул:

– Была бы голова, а то так, чугунок пустой!

Холодов с Теребовым прошли в большой дом. Лестница не снаружи, а внутри, вместо сеней просторная зала, ковры, в окнах цветное стекло, лавки резного дерева. Сразу видно, не бедно жил боярин.

Теребов остановился у двустворчатой двери, рядом с которой торчал холоп в добротной одежде, с бердышом.

– Гляди-ка, как в Кремле Московском. Стражник у дверей.

– Откуда тебе знать, как в Кремле?

– Оттуда. Бывал я там нередко. Коли бы ты знал, кому мне приходилось служить, с кем запросто речи вести, то спеси у тебя поубавилось бы.

– Чего ж ты такой важный до сих пор в холопах княжеских обретаешься?

– Не с тобой об этом говорить.

– Ну иди, поговори с боярином. Мой тебе совет, веди себя с почтением.

– Угу, конечно. Только учить меня не следует. Совет свой засунь себе сам знаешь куда.

Холодов вошел в большую залу, увидел седовласого мужчину с властным лицом, сидевшего в резном кресле.

– Долгих лет тебе, боярин. – Андрюша слегка склонил голову.

– И тебе долгих лет, холоп, – с насмешкой ответил Кошкин. – Докладывают мне, что вы ведете себя весьма вызывающе. Это вам не по чину и достойно наказания.

– Прикажешь выпороть?

– Могу и строже покарать.

– Я не знаю, какие у тебя отношения с князем Губановым, но наказывать ты будешь своих холопов.

– Все, кто на подворье, мои.

– Да? Ну тогда прикажи своим людишкам взять нас. Посмотришь, что из этого выйдет.

Холодов ожидал вспышки боярского гнева, но Кошкин вдруг улыбнулся и заявил:

– Молодец! Вижу, умеешь постоять за себя.

– Научен жизнью.

– Иван Петрович говорил мне, что ты у самой царицы Марии Федоровны доверенным человеком был, ее сына Дмитрия знал.

– Ну, а коли так, то что? О житье в Угличе не спрашивай, не скажу.

– Да мне и без тебя многое известно. Но речь не о том. Завтра вам в путь-дорогу.

– Во как? И кто так решил?

– Вы же не мои холопы. Князь Губанов и решил. Так что после утренней трапезы вам троим следует убыть на Москву. На дорогу отпущена неделя. В другое время и за три дня добрались бы, но сейчас это невозможно из-за проливных дождей. Как дойти, сам знаешь. На Москве сразу же на подворье князя Харламова, по столице не шастать. Там же будет и Иван Петрович. Все необходимое для дороги получите с утра перед отъездом.

– Нам бы денег, а то потратились вчистую.

– Денег дам тоже, сколько князь Губанов наказывал. Сегодня готовиться к отъезду и не задевать моих людей. Это может плохо кончиться.

– Да, для твоих людишек. Поэтому прошу убрать от нас Ивана Теребова. Мнит он из себя невесть что.

– Жаль, что вы не мои холопы.

– А то бы что? Прибил бы?

– Нет, Андрюша, приблизил бы, а остальных, кого имею, отправил бы лес рубить.

– Чего-то не пойму я тебя, боярин. Ты то гневаешься, то хвалишь.

– А тебе и не надо понимать. Я все сказал, ступай. А Теребова уберу, мне побоище на подворье ни к чему. Поутру встретимся. Иди!

– Слушаюсь, боярин.

Холодов вернулся в малый дом и сообщил новость Отрепьеву и Костылю.

Фадей облегченно вздохнул и заявил:

– Слава богу, а то тут до смертоубийства дошло бы.