Лжедмитрий. Царская плаха

Степан Закатный рассказал им, где стоит пекарня. Костыль и Холодов вошли в заведение и увидели человека в хорошей одежде, приглядывавшего за работниками, месившими тесто.

– Долгих лет тебе, Емельян Егорыч, – сказал Андрюша.

На лице пекаря нарисовалось удивление.

– Вам тоже, – машинально проговорил он и тут же спросил: – Мы разве знакомы?

– Не важно, – сказал Холодов. – Мы к тебе по делу явились.

– Лишнего хлеба нет, сразу говорю. И муки осталось дня на два. Потом закрывать пекарню придется.

– У нас к тебе другое.

– Да? Ну давай, говори.

– Ты слушай, не перебивай, не задавай ненужных вопросов.

– А вы не обознались? Вам точно я нужен?

– Не обознались. Значит, так. Сегодня, лучше прямо сейчас тебе надо пойти в Чудов монастырь, найти там монаха Мисаила или Варлаама либо обоих и передать втайне, чтобы после вечерней молитвы они вышли к реке, там, где раньше подворье бояр Романовых было. Это все. Ты понял?

– Братья спросят, от кого весточка. Что им сказать?

– Они сами это поймут.

– А коли не смогут выйти?

– Тогда пусть передадут, когда выйдут. Не явятся сегодня, завтра опять придем в это же время.

– Ладно, пойду передам. Только сразу говорю, что если за это люди Семена Годунова возьмут меня, то укажу на вас, таить ничего не буду.

– Да, если возьмут, то так и сделай.

– Пошел я. И вы ступайте.

Вечером, как отзвонили колокола храмов и монастырей, на берегу реки, недалеко от Варварки, где когда-то стояло подворье Романовых, появились трое всадников. Это были Холодов, Костыль и Отрепьев.

Григорий оставил спутникам коня и прошел к проулку, идущему от Варварки. Было прохладно, небо затянуло черными облаками.

«Снег пойдет», – подумал Отрепьев.

Воды потемневшей, принявшей свинцовый окрас реки накатывали на берег. Вокруг никого.

Но вскоре в проулке появились два монаха в рясах. Отрепьев узнал Варлаама Яцкого и Мисаила Повадьина. Они подошли к нему, поприветствовали своего товарища и предводителя.

– Давненько тебя не было видно, брат Григорий, – сказал Мисаил.

– Да, пришлось помотаться по Руси. Люди Семена Годунова искали меня?

– Да так, без усердия, – ответил Варлаам. – Поспрашивали, куда ты делся, дядю твоего, я слышал, потрясли. На том все и закончилось. Зачем звал-то, брат Григорий?

– Вы по-прежнему со мной?

– Об этом нас уже спрашивал человек от тебя. Да, мы с тобой.

– Ну и хорошо. Послезавтра уходим из Москвы.

– Послезавтра? Почему так рано?

– Время пришло. Пойдем в Киев.

– Вот и славно, – сказал Варлаам. – На Москве скоро есть нечего будет. В монастыре запасов до весны хватит, коли урезать пайку, а потом что? Озимые уже не взойдут. У купцов хлеба много, да не укупишь. Уходить надо немедля, покуда голод не настиг. До него недолго. Но сомнения одолевают.

– В чем? – спросил Отрепьев.

– Дойдем ли до Киева сами, без провожатых?

Отрепьев знал, что беглых монахов будут тайно сопровождать Холодов и Костыль, которые знали дорогу, но не подал вида, подумал и переспросил:

– Провожатый, говорите, нужен? Это верно, да где же взять его?

– Есть один, – ответил Мисаил, – Иван Семенов. Он прежде в монастыре обретался, потом ушел.

– Откуда он дорогу в Киев знает?

– Так годов ему много, везде побывал. Его теперь старцем Ивашкой люди называют.

– Я недавно в торговых рядах его видел, – сказал Варлаам.

– И что, раскрыл ему наш замысел?

– Нет, конечно, просто спросил, как живет. А он в ответ, мол, уходить собираюсь в южные края. Тут оставаться – смерть. Я намекнул, дескать, люди говорят, в Польше хлеба в избытке. Он ответил, что можно и в Польшу. А как пройти? Ивашка мне: это не сложно, были бы деньги на дорогу.

Отрепьев задумался. Решать, брать ли провожатого, без князя Губанова он не мог, поэтому сказал:

– Поначалу мне надо поглядеть, что это за человек.

– Можно устроить.

– Тогда так, братья. Завтра в полдень встречаемся в Иконном ряду. Позовете туда этого Ивашку. Тогда и скажу, пойдет он с нами или нет. Вы же готовьтесь к дороге.

– А что нам готовиться? У нас, кроме ряс, ничего нет, – сказал Варлаам. – Как пойдем-то, брат Григорий, не имея ничего?

– Деньги на первое время будут, потом сбор на постройку храма устроим.

– Это другое дело.

– Значит, завтра в полдень в Иконном ряду. Будьте там с Ивашкой, я со стороны на него погляжу. Люди, которые дадут мне деньги, тоже посмотрят. Если решим брать с собой старца провожатым, то я подойду к вам. Если этого не случится, через полчаса уходите. Значит, не годится старик. Найдем другого или вообще без провожатого пойдем. Язык до Киева доведет.

Князь Губанов выслушал Отрепьева. На предложение о провожатом он ответил отказом, но изменил решение под влиянием князя Харламова. Тот слышал об Иване Семенове, а Степа Закатный знал его.

– Ничего, Иван Петрович, – проговорил Харламов, – пусть берут с собой Ивашку. Вреда от него не будет, а дорогу знает, почитай, всю Русь обошел.

– А коли он человек Семена Годунова?

– Нет. В этом будь уверен.

– Коли ты, Иван Дмитриевич, так говоришь, то и ладно. Но поглядеть на него надо.

Вскоре Григорий Отрепьев, Мисаил Повадьин, Варлаам Яцкий и Иван Семенов ушли из Москвы.

К ближайшему яму выехали Андрюша и Фадей Костыль.