Лжедмитрий Второй, настоящий

– До вечера!

* * *

К вечеру оказалось не до Ксении. Произошел раздор между русскими и поляками.

Русские за малую вину приказали палачам бить польского шляхтича Липиньского, водя его по улицам.

Узнав об этом, поляки кинулись на них с оружием. Произошла свалка. Липиньского отбили. В свалке многие легли на месте, многие были ранены.

Москва окрысилась на поляков. Дети стали в них кидать камнями. Стрельцы стали вооружаться тем, что было на дому. Послали к царю.

Узнав эту новость, Дмитрий пришел в бешенство. Он приказал Скотницкому:

– Поезжай к полякам. Пусть выдадут виновных. А в ином случае прикажу окружить их двор пушками и снесу их вместе с двором до основания. Детей не пощажу!

Он сказал это в присутствии десятка бояр из самых родовитых, задержавшихся после думских дел. Боярам такая его речь явно понравилась. Дмитрий жестом руки отпустил их всех, кроме Басманова.

– А ты возьми стрельцов конных три сотни и гони туда! Посдерживай народ.

Скоро вернулся Скотницкий.

– Поляки дали такой ответ: «Так вот какая награда нас ожидает за наши кровавые труды. Мы не боимся. Пусть нас убьют, но об этом будет знать его королевское величество – наш государь и наши братья. Мы же желаем погибнуть, как прилично рыцарству, а пока умрем, натворим много зла».

– И что, умрут? – спросил Дмитрий.

– Умрут. Они вооружаются. Позвали священника исповедоваться. Там тысячи русских. Есть и безоружные.

– Скачи снова к ним. Постарайся успокоить. Скажи своим, чтобы не отказывались выдать виновных. Им ничего дурного не сделают. Пусть окажут повиновение, надо Москву успокоить.

Рыцарство успокоилось, и Басманову были выданы три человека из роты Станислава Борши, из роты Александра Вербицкого и из роты Павла Богухвала.

Трех шляхтичей привезли в Кремль и отдали под надзор Богдана Сутупова.

Продержав сутки в каком-то страшном, залитом кровью каземате без еды и питья, их вернули на польский двор.

Они рассказали, что сидели в темной круглой башне на карнизе в один кирпич, готовые в любую минуту потерять сознание и свалиться с высоты на острые, вкопанные в землю крючья.

Станислав Борш с тех пор запомнил это Дмитрию.

* * *

«От командира пехотной роты телохранителей его Императорского Величества русского и многих иных царств царя Дмитрия Ивановича – капитана Жака Маржерета.

Библиотекарю королевской библиотеки милорду Жаку Огюсту де Ту.

Москва

Уважаемый милорд!

Я надеюсь, что мои первые письма благополучно достигли милого моему сердцу Парижа и что Вы, милорд, и Его Величество король ознакомились с моими описаниями. Поэтому пишу следующее письмо.

Новый царь очень пришелся по сердцу Москве. Через три дня после приезда его матери, которую он поселил в Кремле в Вознесенском монастыре, он торжественно короновался на царство в Успенском соборе.

Это было прекрасное зрелище. Император вошел в собор по малиновому с золотом бархатному ковру, облаченный в порфиру, украшенную драгоценными камнями.

Патриарх миропомазал императора и вручил ему знаки царского достоинства: корону Иоанна, скипетр и державу. Высшие сановники государства, включая патриарха, склонялись и целовали руку царя. Я видел со стороны, как многим это было невыносимо неприятно.

Император немедля приступил к государственным делам. Многое он стал делать ранее здесь невиданного. Он повелел очень строго всем приказам и судам, а также всем писцам, чтобы приказные и судьи решали дела без посулов. За взятки он объявил смертную казнь.

И русским, и чужеземцам он дал свободу кормиться своим делом, кто как умел. Благодаря чему в стране все стало заметно расцветать, а дороговизна пошла на убыль.

Он разрешил всем купцам выезжать по торговле в любые страны. Отменил распространение кабалы (это такое добровольное рабство за деньги) на родственников и детей. Отменил многие нескладные московитские обычаи и церемонии. Например такой, когда царь за столом должен был беспрестанно осенять себя крестом и его должны были постоянно обрызгивать святой водой.

Раньше в московитских кабаках разрешалось все пропивать до нитки и нельзя было мешать человеку делать это, потому что весь доход шел в казну. Молодой император отменил этот закон.

Раньше цари выходили в город по-восточному: стрелецкие полки, боярская конница, ряды рынд, рота немецких телохранителей. Государь Дмитрий сейчас вылетает в город в любое время. Конная сотня Альберта Скотницкого едва успевает догнать его и окружить.

Молодой император часто принимает участие в загонах при борьбе с медведями с рогатиной. И не боится сам выходить на медведя.

Он постоянно приглашает меня, Матвея Кнутсена, иноземных врачей и других иностранцев, чтобы спросить, как то или иное дело делается в других государствах.

Он часто спрашивает меня о его величестве христианнейшем короле Генрихе Наварском, и собирается послать к нему посольство, и хочет ехать сам, хотя и знает, что это не понравится королю польскому из-за союза нашего государя с Портою.

Недавно он осматривал рынок, чем потряс весь город. И самолично перевернул несколько прилавков с грязным мясом. Он велел пожарным привезти воды и вымыть все столы.