Лжец

— На волапюке. Весьма глупый международный язык, выдуманный лет по меньшей мере сто назад очаровательным господином по имени Иоганн Шлейер. "Vol" на его языке означает "мир", a "puk" — "говорить". Знай он, что по-английски это "рвота", был бы поосмотрительнее в выборе слов.

— И что там сказано?

— Похоже, за нами следуют две машины, одна — зарегистрированный во Франции синий "Лимон Би-Икс", что бы сие ни значило, другая — белая швейцарская "Ауди-четверка".

— Я думаю, имелись в виду "ситроен би-икс" и "ауди кватро".

— Да, пожалуй, смысл написанного именно таков. Ну что же, известие бодрящее, ты не находишь?

— Какое? То, что за нами следят?

— Именно.

— Да мы же в этом чертовом драндулете и без того бросаемся всем в глаза.

— Надеюсь, что так. Элемент неожиданности имеет первостепенное значение.

— Элемент неожиданности?

— Точно! — просиял Трефузис, уже выезжавший на автостраду и разворачивавший машину в сторону Германии. — Он-то самое неожиданное и есть.

Стаккатовый наплыв летящих навстречу автомобилей напомнил Адриану бесконечные детские поездки на побережье. Он не отрывал тогда взгляда от запястий держащего руль отца или подсчитывал четвероногих в полях, мимо которых проезжала машина, — овца либо корова давали единицу, лошадь — двойку, — то и дело позевывая в кружащем голову облаке тошноты. Был и такой прием: он ритмично закрывал уши руками и открывал их, чтобы услышать посвист каждой пролетавшей мимо машины.

Теперь Адриан снова проделал это.

— Далеко еще, пап?

— Почему люди, едущие в автомобиле, обязательно задают этот вопрос? — поинтересовался Трефузис.

— Он напоминает им времена их юности.

— Хм!

— Как бы там ни было, — сказал Адриан, — мы говорили о лжи.

— Говорили. Будь умницей, раскури мне сигарету.

Адриан извлек из портсигара Трефузиса сразу две, раскурил обе и протянул одну водителю.

Трефузис наполнил легкие дымом "Золотого листа".

— Мы можем с достаточной уверенностью утверждать, — сказал он, — что животные не врут. В этом и спасение их, и погибель. Вранье, вымыслы и лживые предположения способны создавать новые человеческие истины, из которых затем вырастают технология, искусство, язык — все, что является отличительными признаками Человека. Слово "камень", к примеру, это не камень, но оральная совокупность горловых, зубных и губных звуков или описательное расположение чернильных пятен на белой поверхности, однако человек делает вид, будто это и вправду тот предмет, на который оно указывает. Каждый раз, когда человеку хочется сообщить другому человеку нечто о камне, он может воспользоваться словом вместо самого предмета. Слово воплощает предмет в сознании того, кто это слово слышит, и оба они, говорящий и слушающий, оказываются способными представить себе камень, не видя такового. Они могут метафорически или метонимически выразить все качества камня. "Я окаменел, у него камень за пазухой, камень с души свалился, за ним как за каменной стеной, пробный камень" — все что угодно. Более того, человек может взять камень и назвать его оружием, пресс-папье, ступенькой крыльца, драгоценностью, идолом. Он может наделить камень функцией, может обладать им.

— Но ведь когда птица использует пруток, чтобы свить гнездо, разве она не делает то же самое?

— Птицы собирают ветки для гнезд примерно так же, как мы расширяем легкие десять с чем-то раз в минуту, чтобы втянуть воздух или, в нашем случае, табачный дым. Это механизм целиком и полностью инстинктивный, — во всяком случае, такова надежная информация, полученная мной от знающих людей. Животные не обладают присущей человеку способностью лгать.

— Отрицательной способностью Китса?

— До определенной степени, да. В наших мозгах то и дело образуются и затем отправляются на хранение связи. Это слово обозначает вот эту вещь, этот факт действительно имел место, этот опыт пережит на самом деле — устанавливаются "что" и "которые" относительно всего на свете. Таким образом, я спрашиваю тебя: "Что ты сейчас пил?" — а ты отвечаешь: "Лимонный чай", поскольку между лимонным чаем и недавним актом питья, совершенным тобой, существует связь. А если ты намереваешься мне соврать, тыдумаешь"лимонный чай" — с этим ты ничего поделать не можешь по причине существования все той же связи, — однако подыскиваешь мысленно какое-то другое слово и отвечаешь, скажем, "яблочный сок". Теперь устанавливается связь между недавним процессом питья, лимонным чаем и яблочным соком. Однако наиболее прочная связь возникает между питьем и лимонным чаем, потому что она истинна. Связь между питьем и яблочным соком также существует, поскольку ты сам ее создал. Однако существует она лишь за счет связи с лимонным чаем. Ты поспеваешь за мной?

— Как пантера.

— Подробности лжи запомнить труднее, чем подробности правды, поскольку существующие в сознании связи между первыми слабее. Сам акт вспоминания буквально таков: это повторная сборка составных элементов чего-то. Если они иллюзорны, произвести подобную умственную реконструкцию, естественно, труднее.