Лжец

— Нет, ну что, в самом деле. Симфонические видения.

— Я не нахожу малозначительным то обстоятельство, — продолжал Андерсон, — что во времена, когда английским отделениям моего и сотен других университетов грозит сокращение финансирования, чисто научное открытие наподобие этого привлекает столько внимания и в такой полноте подкрепляет то, что совершенно справедливо воспринимается как подвергающаяся постоянным нападкам научная дисциплина.

— Открытие определенно очень прибыльное. Как, собственно, оно было совершено?

— О существовании текста меня уведомила моя студентка из Ньюнем-колледжа. Она принимала участие в моих семинарах, посвященных теме «Деррида и несходство полов», и вела по нескольким не зависящим одна от другой линиям исследования девиаций в нормах викторианской морали. Она и обнаружила в библиотеке колледжа Святого Матфея рукопись, затерявшуюся среди старых номеров журнала «Корнхилл».

— А она поняла, на что натолкнулась?

— У нее имелись определенные представления о потенциальном отсутствии маловажности данной рукописи.

— Насколько мне известно, один из филологов вашего отделения — да, собственно, и всего колледжа, — Дональд Трефузис, выразил сомнения в подлинности находки?

— Я считаю себя человеком, который сознает огромную ценность открыто выраженных сомнений. Именно вопросы, которые не устает задавать профессор, и подтолкнули нас к поискам средств, необходимых для изучения манускрипта.

— Доктор Андерсон, многих людей, прочитавших рукопись, и меня в том числе, поразили смелость и детальность, с которыми в ней описываются сексуальная активность и природа детской проституции в Викторианскую эпоху. Как вы считаете, намеревался ли Диккенс когда-либо опубликовать это произведение?

— В настоящее время мы отслеживаем все биографические источники в поисках каких-либо ключей к ответу на этот в высшей степени закономерный вопрос. Возможно, однако, я вправе перефразировать его и спросить: «Стал бы он не уничтожать рукопись, если бы не хотел, чтобы ее прочитали?» А?

— Понимаю.

— Я не могу отказать себе в праве верить, что Диккенс сохранил ее для того, чтобы она была найдена. Поэтому мы ныне в долгу перед ним и обязаны ее опубликовать.

— Разумеется, это незавершенное произведение. В вашем распоряжении имеется всего лишь фрагмент.

— В этом замечании присутствует истина.

— Как вы полагаете, существует ли шанс обнаружить остальную часть рукописи?

— Если он существует, мы несомненно отыщем этот остаток.

— Большое вам спасибо, доктор Андерсон. Три дошедших до нашего времени главы «Питера Флауэрбака» будут в октябре опубликованы под редакцией и с аннотациями доктора Андерсона издательством «Кембридж юниверсити пресс», цена книги составит пятнадцать фунтов девяносто пять. Снимаемый сейчас на Би-би-си сериал с окончанием, дописанным Малкольмом Брэдбери,[59] выйдет на экран весной восемьдесят первого года.

Дженни встала и выключила телевизор.

— Ну ладно, — сказал Гэри, — тележку с яблоками мы перевернули, да еще и посреди стаи голубей, это точно. Что будем делать теперь?

— Теперь, — ответил Эйдриан, — будем ждать.

II

Эйдриан отложил трость и ослабил шейный платок. Гэри присел на ступеньку и промокнул лоб нелепейшим из когда-либо существовавших пунцового шелка носовым платком. С пожарной лестницы к ним обратилась Дженни:

— У меня есть несколько замечаний. Существует старое театральное присловье: «Плохие костюмы, хорошая игра». С сожалением должна вам сказать, что костюмы ваши были великолепны. Вся механика спектакля у нас проработана. Чего мы никак не можем предсказать, это времени, которое потребуется публике, чтобы перебраться вслед за Эйдрианом в этот двор. Сегодня нам предстоит это узнать. Все очень просто — идти вперед и смириться с последствиями. Теперь мы просто ждем нашего главного продюсера — публику. Если вы согласны постоять здесь немного под солнцем, я сообщу каждому касающиеся его замечания.

Дженни обратилась к Тиму Андерсону за разрешением на постановку «Питера Флауэрбака», и благодарность, которую тот испытывал к ней за обнаружение рукописи, не позволила ему ответить отказом.

— Дженни, вправе ли я на данном этапе поинтересоваться, как вы собираетесь перенести на сцену то, что в конечном итоге не является пьесой?

— Разве не вы, доктор Андерсон, сказали однажды, что вся театральная энергия викторианской Британии ушла не в драму, но в роман?

— Да, что-то подобное я говорил.

— «Королевская шекспировская компания» намеревается поставить «Николаса Никльби», а ведь «Питер Флауэрбак» куда больше подходит для сцены. Если мы воспользуемся помещением Любительского театра, то сможем вывести публику наружу, вслед за Питером, направляющимся в Притон. Двор сбоку от театра и сейчас уже вылитая викторианская трущоба.

— Безумно увлекательно.

— Вот и прекрасно.

— Дженни, а могу я спросить вас, не нуждаетесь ли вы в какой-либо помощи по части создания окончательного текста пьесы?

— О, пьесу пишу не я. Эйдриан Хили.

— Хили? Не знал, что он получил допуск к рукописи.

— Так или иначе, он ее прочитал.