Лживые зеркала

Неожиданно мистер Уоррен впечатал ее в стол так сильно, что из нее вышибло воздух. Край столешницы больно ударил ребра, Уинифред показалось, что каждая косточка в ее теле разломилась пополам. Рука мистера Уоррена сжала распущенные волосы на ее затылке и с силой вбила лицо в поверхность стола. Хрустнул нос, хлынула горячая кровь. Уинифред задохнулась от волны накатившей боли, но из горла вместо крика вырвался лишь тонкий пронзительный всхлип. Она попыталась оторвать голову от стола, но та будто налилась чугуном.

Мистер Уоррен выпустил ее голову и крепко обхватил ее руку выше локтя. Уинифред туго соображала и лишь беспомощно пыталась выдернуть руку из хватки хозяина. Мистер Уоррен поднял с каминной подставки раскаленную докрасна кочергу, поудобнее перехватил ее и прижал к правому предплечью Уинифред. Уши заложило. Она завопила от боли и ужаса и забилась в его руках. Он так сильно вжался в нее, что своим онемевшим теперь телом она ощущала рядом с собой его могучее, кисло пахнущее туловище.

Через пару чудовищных мгновений, которые показались Уинифред настоящей пыткой, мистер Уоррен отнял кочергу и, не глядя, отбросил ее к каминной решетке. Лицом он прижался в место между ее затылком и шеей, стал шептать какие-то ласковые слова в ее волосы, пока она извивалась и кричала от острой, обжигающей, невыносимой боли. Ей хотелось сунуть руку под холодную воду, перевязать мокрой тряпкой, сделать хоть что-нибудь. Слезы из глаз брызнули только тогда, когда Уинифред почуяла запах – отвратительный, тошнотворный запах прожженного горячим металлом ковра.

– Винни, Винни, милая моя девочка, – шептал мистер Уоррен, баюкая ее в объятиях.

Уинифред казалось, что кочерга прожгла ее руку насквозь. Она уже не кричала, а просто тихо скулила, чувствуя, как сведенный рот понемногу заполняется рвотой.

– Моя милая, что же ты наделала? Конечно же, я тебя прощаю. Ты же меня больше не подведешь, верно? Больше не подведешь?

* * *

Лондон, 1857

– Уже почти пробило четыре, мисс, – хмуро буркнула Рози.

Она положила часики на табуретку у кровати, служившую ей столиком, и снова затянулась. Уинифред выругалась, протянула курительную трубку девушке и спрыгнула на пол. Она старалась курить нечасто, поскольку слышала, что от табака желтеют зубы и гноятся десны, но порой не могла отказать себе в удовольствии. Рози хоть и неохотно, но всегда пускала ее к себе, когда была свободна, и угощала своей трубкой, набитой дешевым, горько пахнущим табаком.

– Спасибо, – скупо поблагодарила ее Уинифред и толкнула дверь, не попрощавшись.

Если бы не новое задание от мистера Уоррена, она давно бы уже съездила к Лауре и дала бы ей несколько поручений, но нельзя было заставлять бывшего хозяина сомневаться в ней.

Удивительно, что дверь кабинета Уоррена не являлась Уинифред во снах. С ней связаны почти все ее самые важные, болезненные и страшные воспоминания. За этой дверью не принимают ошибок, слабостей и чувств. За ней она перестает быть собой и становится мягкой, податливой куклой – стоит подергать за ниточки, и она сделает все что угодно. Теперь нити разорваны, но кукловод пока этого не заметил.

Нацепив на лицо безразличное, спокойное выражение, Уинифред, не колеблясь, вошла.

Уоррен зашел в кабинет немногим раньше ее и еще не успел снять сюртук. На улице, похоже, шел дождь – его короткие седеющие волосы потемнели от влаги. Уинифред невольно взглянула на шкаф, который вскрывала всего несколько часов назад, и тут же отвела взгляд.

– Винни, здравствуй.

Он тяжело бухнулся в кресло и принялся расстегивать пуговицы сюртука. Его раскрасневшееся сморщенное лицо внушало Уинифред яростную, почти неконтролируемую ненависть. Так было всегда. Почему она поняла это только сейчас?

– Добрый день, сэр. Вы сказали, у меня будет задание?

Она переступила с ноги на ногу, изображая недоумение.

– Да, совсем небольшое. – Он мельком оглядел ее, не взглянув на лицо, пододвинул по столу какой-то конверт и отвернулся. – Доставь это письмо господину Мэшвуду. Пока он болтает, незаметно выведай, когда будет его следующая поставка. Если он не успевает до июля, цены в притонах нужно поднимать уже сейчас.

Уинифред коротко присела и взяла со стола конверт, внутренне содрогнувшись. Господин Мэшвуд – самый отвратительный из всех партнеров мистера Уоррена. Он ввозит в страну бенгальский опиум, а Уоррен и другие владельцы продают его в грязных притонах Чайна-тауна. С мистером Мэшвудом Уинифред встречалась не единожды, и всегда в качестве посыльной. Эту роль ей придумал хозяин: она слишком часто выходит из «Рассвета», чтобы ее никто не заметил, а личная посыльная мистера Уоррена – должность достаточно очевидная и невинная, чтобы оставаться на виду у одних и в слепой зоне у других.

– Я должна быть…

– Да.

– В лавке…

– Все верно, Уинифред.

Уоррен снова был не в настроении – должно быть, сорвалась сделка или договоренность. Уинифред не имела желания разговаривать с ним дольше необходимого, поэтому поторопилась уйти. Но бывший хозяин вдруг остановил ее на пороге: