Лживый век

Пока советское общество пробивалось с огромными потерями к «светлому завтра», пока постсоветское общество билось в тенетах беспомощности, в универсальном мире сложилась потребительская культура в качестве альтернативы многообразным умонастроениям шовинизма, расизма, коммунизма, анархизма, эзотеризма, коими были богаты минувшие два века (XIX и XX в.в.). Потребительская культура взращивает человека вожделеющего — другой плоти, широкого спектра услуг и товаров, волнующих зрелищ и ярких впечатлений. При всем при этом, режим потребления должен быть безопасен для самого потребителя и для окружающих его людей. Условия такой безопасности регламентируются законами и правилами (включая правила дорожного движения), диетологами и психологами. Например, нельзя вожделеть малых детей и каждодневно объедаться сладостями. Диапазон потребления представляет собой разумный, индивидуально составленный баланс между доходами человека и его предпочтениями. Если доходов постоянно не хватает, то такой потребитель будет постоянно пребывать в состоянии стресса, разрушающего здоровье и комфортность существования. Но и уровень потребления не может быть очень низким, принуждая человека к аскетике. Чтобы отметить этот недопустимо низкий уровень потребления, государства вводят показатель «минимальный потребительский бюджет» и понятие «черты бедности». Таким образом, быть бедным в обществе потребления становится стыдно, потому что бедный человек не приобщается в должной степени к перечню товаров и услуг, предлагаемых рынком, и, тем самым, оказывается в разряде низко культурных людей. Подобная установка выступает мощным стимулом для деловой активности миллионов людей, но и служит мерилом социальной ответственности для каждого человека.

Разумеется, потребителей можно сравнивать с сообществом гусениц-плодожорок, с человеческим ульем или просто с муравейником (термитником), далеким от высот мистических переживаний и глубин постижений противоречивой сущности скоротечной жизни. Но это хорошо организованное общество, в котором «пчелы» не стремятся уничтожить «муравьев», а «гусеницы» со временем превращаются в прелестных «бабочек». Неудержимо отпадая от метафизических сфер, насельник универсального мира почувствовал себя букашкой на фоне гигантских, собственноручно возведенных технических систем, и страстно захотел, чтобы его, столь маленького и не опасного для окружающих, никто не смел бы обижать и притеснять. Понятно, что подобные установки не всегда сбываются, но, в принципе, они оказались все же возможны.

Эгалитарные процессы, принявшие широкий размах в XX в. первоначально выдвигали в первые ряды общества садистов, авантюристов, психопатов и прочих сомнительных «творцов истории», порожденных идеей сверхчеловека. Восприятие государства, в качестве организации, оказывающей населению определенные общественные услуги, а первых лиц в таком государстве — в качестве менеджеров, которых нанимают для успешного оказания подобных услуг, безусловно, выступает утешением для людей, уставших от социальных бурь и катаклизмов минувшего века. Общество потребления не предполагает наличия праведников или появление гениев, а предпочитает формировать деятельную посредственность, умеющую искренне радоваться незамысловатым игрушкам и обожающую получать разнообразные бонусы за примерное поведение.

Постсоветское общество хотело бы примкнуть к такому обществу, но наследие марксизма пока не пускает его в этот «потребительский рай». Интуитивно люди догадываются о том, что восхождение на высоты исторического бытия предполагает какие-то иные действия, нежели тупое потребление товаров и услуг, но, опасливо оглядываясь на ушедший век, стараются поменьше думать о свершениях и достижениях. Ведь они прекрасно знают, что дороги в ад мостятся благими намерениями.

Постсоветская дебилизация

В самый разгар перестройки ко мне на работу случайно забрел бывший сокурсник, которого я не видел много лет. Он представился сотрудникам моего консалтингового центра как агент по продажам, а узнав меня, широко заулыбался и тут же стал выкладывать свой товар. За время, прошедшее с нашей последней встречи, он заметно облысел, слегка располнел, но одет был гораздо лучше, нежели в студенческие годы.

Первоначально я собирался купить у своего экс-сокурсника любую вещь, какую тот только предложит, чтобы поддержать его коммерцию. Но, увидев разложенный на столе товар, несколько растерялся. Передо мной лежали знаки отличий советской эпохи: комсомольские значки, обычные и с лавровыми ветками, красные флажки, подтверждающие принадлежность их владельцев к депутатскому корпусу распущенных Советов, «Мастер спорта СССР», «Заслуженный машиностроитель», синие ромбики военных училищ, выпускавших политруков.

— Неужели это кому-то нужно? — не удержался я от ироничного вопроса.

— Еще как берут, — не без гордости парировал мой бывший сокурсник и тут же предложил, — давай я тебе «Мастера спорта» выпишу.