Лживый век

Эти парни и девчата с открытыми лицами, смешливые и улыбчивые, приветствовали любые проявления взаимовыручки и не стяжательства, и стремились к жизни в духе коллективизма. Любая обособленность, а, уж тем более, отьединенность от коллектива, советской молодежью категорически не приветствовалась. Искреннее стремление людей «нового покроя» только-только входящих во взрослую жизнь, быть равными среди равных, вполне органично вписывалось в бытие коммунальных квартир, студенческих и фабричных общежитий. Армейские казармы и многоместные больничные палаты, дощатые постройки пионерских лагерей, как и наспех сколоченные бараки рабочих поселков изначально предполагали сверхплотную концентрацию людей, исключающую многоколенную, многочисленную семью с иерархической подчиненностью младших старшим. Значительную долю наиболее сознательной молодежи составляли воспитанники детских домов, школ-интернатов, колоний для малолетних преступников. Миллионы сирот появились в годы гражданской войны, и с тех пор «сиротский прилив» не слабел вследствие последующих голодоморов, раскулачиваний, расказачиваний и прочих крутых мер советской власти. У этих сирот ровным счетом ничего не было своего, многие даже забыли собственные имена, которые получили при рождении или при крещении от своих природных или крестных родителей. Они сызмальства обретали навыки выживать сообща, группой, стаей, отрядом, классом, приучались вырабатывать коллективные решения и беспрекословно подчиняться командам своего вожака или строгого воспитателя-наставника. Отсеченные от всех традиций, от сословно-религиозных предрассудков, одетые во все казенное и накормленные только казенным, эти сироты со временем становились подлинными янычарами XX в., готовыми устранить любое препятствие и сокрушить любую преграду, если на то поступит соответствующий приказ начальника. Эти янычары являлись детищем и гордостью советской власти, на несколько порядков увеличив социальную базу марксистского режима, по сравнению с тем непростым временем, когда немногочисленная партия большевиков дерзко осуществила в обеих русских столицах военный переворот и затем распространила свою жестокую власть на территории всей огромной страны.

Середина 30-х годов ушедшего века примечательна еще и тем, что в эти годы завершилась смена общественного восприятия творческой личности. В прежние эпохи во главу угла ставилось авторство художественного произведения, и создатель шедевра претендовал на звание гения. А в бурное межвоенное время (период между двумя мировыми войнами), которое ознаменовалось возникновением тоталитарных систем, настаивавших на четком разделении людей («наш» — «не наш»), творческих личностей, выражавших симпатии людоедским политическим режимам, практически не осталось. И благодаря усилиям шустрых литературоведов, критиков, филологов, журналистов, партаппаратчиков начиналось создание «живых портретов» из заурядных графоманов, поддерживающих в своих произведениях «линию партии». Изящная словесность (или беллетристика) трансформировалась в неуклюжую прозу, лирика — в набор лозунгов. А вместо творческих личностей появился легион литрабов (сокращенный вариант словосочетания «литературный работник»), деятельность которых оценивается с многих сторон, так сказать, в целокупности. Если поэтами рождаются, то литрабами становятся. Если «искру Божью» в человеке можно угасить, то назначить человека поэтом весьма затруднительно. А вот назначить того или иного любителя плетения словес литрабом и даже ответственным литрабом, вполне можно.

Процесс угашения творческих личностей и создания легиона литрабов начался уже в годы Гражданской войны, когда в столицах заполыхали костры из книг «вредных» писателей. Фигура каждого писателя, мыслителя, будучи даже прославленного во всем мире в качестве «светильника разума» или «гордости всего рода человеческого», тщательно осматривалась и оценивалась на предмет ее пригодности для грядущего нового мира. Для того, чтобы включить того или иного автора-современника в корпус литрабов, учитывались социальное происхождение автора, его религиозные и политические пристрастия, занимаемые должности, степень общественной активности, партийная принадлежность, высказывания в СМИ и даже — в частной переписке.