Лживый век

Столпы Византии на протяжении долгих веков пытались сложить из многих народов одну историческую общность — христианскую, и всю свою деятельность концентрировали на обожении жизни. Появление праведников и Божьих угодников, поклонение их нетленным мощам, освящение основных этапов человеческой жизни (рождение, взросление, создание семьи, прощание с миром живых), обустройство намоленных мест (храмов и монастырей, священных могил и родников) есть следствие этого могучего движения, делающего упор на миссионерскую и пастырскую деятельность. Далеко не все получалось у ромеев. В частности, вместо одной общности появилось несколько церквей (церковь — это тело Христово), а пределы самой империи, вместо того, чтобы естественно расширяться за счет приобщения к свету православия все новых и новых народов, наоборот, неуклонно сжимались. Европейцы, в ходе своего исторического становления, многое переняли у ромеев. Но продолжало сказываться и варварское прошлое европейцев, которые предпочитали придерживаться конфронтационного стиля поведения. Благочестие и праведность ими не отрицались, но победителем неизменно оказывался сильнейший. Вот почему европейская история представляет собой беспрерывный перечень больших и малых войн, кровавых религиозных расколов, свирепых преследований и последующих жестоких искоренений всех проявлений язычества и, наконец, широкомасштабные войны за мировое господство.

Целенаправленное принижение значимости и величия Византийской империи европейскими правителями, прелатами католической церкви, лидерами протестантизма и затем учеными-историками породило иллюзию того, что конфронтационный стиль в отношениях между народами или между разными слоями общества — это единственно возможный стиль отношений. И евреи, проживая в разных европейских странах, не могли не напитаться этим духом борьбы (или не стихающих войн). Теснясь в гетто, придавленные отчужденностью, подозрительностью и презрением всех тех, кто стремился придерживаться стези христианских добродетелей, евреи, молча, копили свои обиды. Ведь их свойства, их несхожесть с европейцами являлись признаками «избранности», а в реальности превращались в причину всяческих притеснений и гонений. Плохое отношение к богоизбранным являлось в глазах евреев только подтверждением того, что сами европейцы живут совсем не так, как следовало бы жить благочестивым людям. Либерально — демократические тенденции в европейском обществе, редуцирующие величие, а затем и просто значимость традиционных правящих кругов, позволили евреям выдвигать свои теории переустройства общества, в котором они жили в качестве чужеродного вкрапления. А конфронтационный стиль, перенятый у европейцев, как и марксизм, содержащий в себе пафос борьбы за социальную справедливость, сконцентрировали в себе заряд разрушительной энергии. Раз вся христианская история состоит из «темного средневековья», захватнических и колониальных войн, то необходимо отречься от всей этой истории и всех тех, кто вершил эту историю.

Многовековое презрение подавляющего большинства (жителей универсального мира) к меньшинству (к нано-жителям), у которого нет никакой возможности выразить свое возмущение и свой гнев на сложившийся порядок взаимоотношений между людьми, неизбежно порождает у этого меньшинства яды в психике. Чтобы сохраниться в качестве своеобразной исторической общности, это меньшинство вынужденно претерпевать тотальную людскую неприязнь к себе, и оно ее претерпевает с помощью постоянного самовнушения о своей избранности, а также о неразумности и невменяемости тех, кто выказывает избранному меньшинству свое пренебрежение. Чтобы показать недалеким и неразумным людям из универсального мира их неискоренимые порочные наклонности, презираемое меньшинство специализируется на ростовщичестве (ведь те, кто гоним пагубными влечениями, всегда нуждаются в деньгах), а также активно занимается продажей алкоголя, содержанием притонов для азартных игр и, конечно, борделей. Яды в психике имеют свойство не только накапливаться, но и очищаться, становиться беспримесными. Этим ядам могут позавидовать пауки и змеи. Несчастливая судьба, повторяющаяся из поколение в поколение, становится питательной средой для возникновения человеконенавистнических умонастроений, которые нуждаются в интеллектуальном оформлении, чтобы стать действенным орудием меньшинства, сражающегося за более достойную жизнь.