М. А. Бакунин

Бакунинъ, какъ живой человкъ живой современности, никогда не былъ пророкомъ: вщее свойство проникновенныхъ натуръ врод Лермонтова и тсно прикованнаго къ нему Достоевскаго. Зато онъ былъ величайшимъ апостоломъ идей времени, которыя онъ угадывалъ и воспринималъ налету, задолго до другихъ. Тургеневъ, — самъ человкъ гораздо боле апостольскаго, чмъ пророческаго духа, — геніально изобразилъ эту сторону Бакунина въ «Рудин». Апостольскій даръ отличалъ Бакунина съ ранней юности. Въ 1836-39 годахъ, какъ послдовательный гегеліанецъ, путемъ діалектическихъ отвлеченій упершійся въ идею разумности всего существующаго, Бакунинъ былъ консерваторомъ и поклонникомъ деспотической монархіи Николая І-го. Извстно, что, стоя на такой неврной, зыбкой и наглядно отталкивающей почв, онъ, однако, усплъ подчинить своему вліянію буйный и свободолюбивый умъ и талантъ В. Г. Блинскаго. Пресловутая статья о «Бородинской годовщин», отъ воспоминанія о которой Блинскій отплевывался до конца дней своихъ, создалась, какъ плодъ именно бакунинскаго апостольства по Гегелю. Но любопытно и то обстоятельство, что, по свидтельству Герцена, учитель въ этомъ случа оказался слабе въ вр, чмъ обращенный имъ ученикъ. Посл «Бородинской годовщины», — пишетъ Герценъ, — «я прервалъ съ Блинскимъ вс сношенія. Бакунинъ, хотя и спорилъ горячо, но сталъ призадумываться, его революціонный тактъ толкалъ его въ другую сторону»… Въ дальнйшіе житейскіе періоды, посл перелома своихъ мнній къ реалистическому мышленію и рзкаго обращенія съ праваго фланга къ лвому, Бакунинъ имлъ почтительно внимавшихъ ему учениковъ-товарищей, не мене сильныхъ, чмъ Блинскій. Достаточно указать, что рчи и мысли Бакунина положили глубокую печать на творчество Прудона. Понятно, что рчь, способная покорять себ Блинскихъ и Прудоновъ, дйствовала съ неотразимо побдною силою на умы, мене склонные и приспособленные къ противодйствію и боле благодарные, какъ почва, чтобы воспринимать и растить verba magistri. Бакунинъ остается въ исторіи русской культурной мысли, какъ величайшій пропагандистъ-развиватель, державшій подъ обаяніемъ своего слова нсколько поколній русской молодежи. Этою ролью его полонъ вдохновенный тургеневскій «Рудинъ», гд такъ хороша эпизодическая фигура страстнаго рудинскаго послушника, учителя Басистова; гд скептическій и опустившійся въ искусственное равнодушіе, будущій земецъ Лежневъ, поднимаетъ бокалъ за благотворное краснорчіе Дмитрія Рудина, хотя его самого давно уже не любитъ, не уважаетъ, почти ненавидитъ, почти презираетъ. Изъ частныхъ мемуаровъ о Бакунин наиболе ярко, потому что всхъ наивне, передалъ его апостольское обаяніе итальянецъ Анджело де Губернатисъ, извстный литераторъ, поэтъ, историкъ литературы, нын заслуженный профессоръ римскаго университета, на старости лтъ такъ далеко ушедшій отъ идей своего демократическаго прошлаго, что нсколько лтъ тому назадъ даже купилъ себ титулъ графа. Губернатисъ, съ простодушною злобою разочаровавшагося прозелита, признается, что Бакунинъ, что называется, обработалъ и распропагандировалъ его въ одинъ присстъ. Одного разговора было достаточно, чтобы изъ мирно либеральнаго буржуазнаго юноши, ненавистника конспирацій, Губернатисъ превратился въ заговорщика, члена интернаціональной революціонной организаціи и ея инструктора-пропагандиста. Губернатисъ, какъ и многіе другіе, отмчаетъ, что главною силою бакунинскаго обаянія было несравненное умнье оратора пробудить въ каждомъ человк жгучій стыдъ за свое эгоистическое прозябаніе среди міра, страждущаго и жаждущаго помощи и обртенія въ борьб права своего. Человка охватывало отчаяніе, что онъ прожилъ на свт столько лтъ, ничего не сдлавъ для народа, для культуры, для свободы, и онъ бросался въ учительскія объятія Бакунина, отдавая ему свою волю и требуя наставленія, куда итти и что длать.