М. А. Бакунин

Наилучшимъ доказательствомъ, что Бакунинъ не только хвалился и щеголялъ великодушіемъ, выставляя себя неспособнымъ къ мщенію, является его отношеніе къ Карлу Марксу. Великій теоретикъ соціалъ-демократіи переживалъ періодъ германско-націоналистическихъ пристрастій въ то самое время сороковыхъ годовъ, когда Бакунинъ пылалъ мечтами переустройства всего славянскаго міра на началахъ соціалистической федераціи. Нмецкая печать, даже самая передовая, и Карлъ Марксъ во глав ея, относилась съ отвращеніемъ и ненавистью къ Пражскому славянскому създу 1848 года, гд Бакунинъ сыгралъ господствующую роль, и къ послдующей Пражской революціи, гд тотъ же Бакунинъ планировалъ вооруженное сопротивленіе противъ Виндишгреца и Шварценберга. Въ слдующемъ 1849 году, бывшій артиллерійскій офицеръ николаевской арміи М. А. Бакунинъ оказался диктаторомъ и главнокомандующимъ революціонной защиты Дрездена: самый знаменитый актъ въ біографіи Бакунина. По взятіи Дрездена королевскими войсками, М. А. былъ схваченъ въ Хемниц, посаженъ въ крпость Кенигштейнъ, а затмъ выданъ саксонскимъ правительствомъ австрійскому. Оба правительства приговорили его къ смертной казни и оба помиловали, вопреки собственной вол Бакунина: «предпочитаю быть разстрляннымъ!» отвчалъ онъ на предложеніе подать саксонскому королю просьбу о помилованіи. Смертная казнь была замнена пожизненнымъ-заключеніемъ въ австрійской крпости Ольмюцъ. Здсь Бакунинъ пробылъ шесть мсяцевъ, прикованный къ стн, Русское правительство потребовало его выдачи, какъ заочно осужденнаго эмигранта. Австрійцы обрадовались случаю отдлаться отъ опаснаго арестанта, и въ ма 1841 г. Ольмюцъ смнился для Бакунина Петропавловкою, потомъ Шлиссельбургомъ. Здсь онъ оставался до смерти Николая I. Александръ II вычеркнулъ имя Бакунина изъ своей коронаціонной амнистіи, но, склоняясь на просьбу его матери, измнилъ родъ наказанія: изъ Шлиссельбургской одиночки Бакунинъ былъ переброшенъ на вчное поселеніе въ Восточную Сибирь.

Въ это тяжелое семилтіе, когда жизнь Бакунина тянулась сплошнымъ мартирологомъ, группа нмецкихъ демократовъ, окружавшая Карла Маркса, къ сожалнію, вела себя по отношенію къ русскимъ революціонерамъ за границею боле, чмъ некорректно, — прямо таки враждебно и въ высшей степени коварно. Недоброжелательныя атаки выдержали и Герценъ, и Огаревъ, но самая оскорбительная и нечестная выходка руссофобіи была сдлана Карломъ Марксомъ противъ Бакунина. Въ то время, какъ герой Праги и Дрездена послдовательно мучился цпями и цынгою въ Кенигштейн, Ольмюц и Шлиссельбург, газета Карла Маркса распространила о немъ грязную сплетню-клевету, будто Бакунинъ былъ агентомъ-провокаторомъ русскаго правительства. Въ доказательство ссылались на какой-то, якобы компрометтирующій, разговоръ о Бакунин между знаменитою писательницею Жоржъ-Зандъ и Ледрю-Ролленомъ. Бакунинъ, сидя въ крпости, разумется, ничего не подозрвалъ, въ то время, какъ, по справедливому замчанію Герцена, «клевета толкала его на эшафотъ и порывала послднее общеніе любви между мученикомъ и сочувствующею ему массою». Къ счастію, другу Бакунина, композитору Рейхелю, удалось разрушить гадкую сплетню, при энергичномъ содйствіи самой Жоржъ-Зандъ, возмущенной злоупотребленіемъ ея имени противъ Бакунина, какъ заслуженнаго революціонера и личнаго ея друга. Однако, подъ вліяніемъ все того же Марксова кружка, грязь эта вздувалась и противъ Герцена, и противъ Бакунина еще неоднократно — даже въ Лондон. Въ 1869 году Бакунинъ въ письм къ Герцену характеризуетъ Маркса, какъ «зачинщика и подстрекателя всхъ гадостей, взводимыхъ на насъ». Впослдствіи, многолтняя вражда двухъ титановъ революціи, осложненная вмшательствомъ Утина, который былъ далеко не титанъ, но большой мастеръ вести партійную интригу, кончилась, какъ извстно, очень печально для Бакунина: Марксъ выбросилъ его за бортъ соціалистической революціи, изгнавъ въ 1873 году изъ Интернаціонала.