М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

Приведённый в чувство собственным криком, Всадник отдёрнул руку от кнопки, словно та была не куском красного пластика, а отвратительным, разбухшим от накопленного яда насекомым, готовым отравить своими выделениями не только тело, но и мозг, и даже саму душу прикоснувшегося к нему.

– Окунуть мир в пламя и стать величайшим тираном! – вернулся голос невидимого советчика. – Почувствовать вкус крови и власти! – не отпускал он, шептал прямо в мозг. – Что может быть вожделенней, грандиозней и… чудовищней!!!

– Нет! – выкрикнул Всадник, сбрасывая прилипчивое дыхание невидимки так отчаянно, словно боялся: не устоит, не достанет ему воли выдержать искушение.

Его трясло от увиденного, а во рту было солоно, будто и вправду попробовал крови: таково, вероятно, оно – послевкусие отведанного, пусть совсем ненадолго, всемогущества, ярости и огня…

– Нет, я сказал! – повторил Всадник решительно и резко, будто одним махом отрубил сам себе поражённую смертельным ядом конечность. – Что ты уговариваешь меня?! Нашёптываешь?! Зачем?!

– Я?! – провожатая выступила из-за плеча Всадника: военная форма придавала ей строгий и решительный вид, но лицо выражало искреннее недоумение. – Я – уговариваю?! Нашёптываю?! Не я – сердце твоё шепчет тебе! Требует именно оно, а не кто-то вне тебя! А я – я лишь исполняю твоё желание! Готова исполнить!

Всадник осёкся. Он ещё пылал гневом, а женщина приблизилась, провела раскрытой ладонью возле его груди – не касаясь, будто опасалась обжечься о то, что вспыхнуло недавно и горело теперь там, под покровом одежды и плоти, медленно угасая, – и произнесла тихо:

– Ты не хочешь слушать? Но что же слушать человеку, если не собственное сердце?

Всадник почувствовал, как в груди снова начинает нестерпимо жечь. Ещё немного – и он не выдержит, поддастся тому жаждущему освободиться голодному демону, что прогрызает себе путь прямо сквозь его сердце!

Одним быстрым движением, будто вдруг обнаружил перед собой танцующую кобру, Всадник отбросил от груди руку искусительницы. Конь, оказавшийся рядом, фыркнул гневно и ударил копытом… И тут же мир вокруг полыхнул оранжевым пламенем и истлел в мгновенье ока, обуглившись до черноты! Командный центр всё ещё угадывался в нагромождении исказившихся форм, но, продержавшись мгновенье, окончательно рассыпался прахом…

***

Всё вокруг снова затянуло плотной пеленой то ли тумана, то ли дыма, и седые хлопья медленно опадали в этой непроглядной толще, укрывая погребальным саваном неподвижную фигуру. Лишь дыхание выдавало в безжизненной статуе живого человека – оно прорывалось из-под прижатых к лицу ладоней, и тогда, подхваченные потоком воздуха, хрупкие, подобно комьям слипшихся снежинок, хлопья распадались в прах, который уносился, закручиваясь в слабые, быстро гаснущие дымные вихри. Со стороны могло показаться, что это обретают зримую форму звуки из-под ладоней, чуть слышные, тягуче-тоскливые, или человек выдыхает из себя гарь и пепел – следы пожара, что едва не спалил дотла его сердце.

– Да кто же ты, в самом деле, если готова обещать такое? – бесцветным, будто тоже истлевшим в пепел голосом проговорил Всадник, отняв, наконец, от лица руки.

– Какая разница? – дёрнула плечом провожатая, успевшая сменить свой военный костюм на простое свободное одеяние – что-то вроде античной туники, единственное яркое, оттенка снега в пасмурный день, пятно в окружающем блёклом мареве. – Главное – всё, что я обещаю, я способна исполнить.

Она присела на камень – прах мигом, будто дунул кто-то, развеялся с его поверхности, уступив импровизированный трон своей госпоже. Из-под туники показались два змеиных хвоста и легли вокруг обутых в сандалии ног.

Всадник оторвал мрачный взгляд от гипнотического скольжения гибких чешуйчатых тел, чтобы увидеть лицо – невозмутимое и бледное в тусклом холодном свечении лениво клубившейся, переваривавшей останки уничтоженного мира, туманной массы.

– И что я буду должен тебе взамен?

– О-о! Вижу, ты подозреваешь, что я потребую твою душу?! – и женщина вдруг заливисто расхохоталась, причём хвосты пошли волнами, вскинулись и завились кольцами. – Только… если… таковым будет твоё желание! – проговорила она сквозь смех. – На самом же деле… – двухвостая повелительница тумана наконец успокоилась, и хвосты её снова послушно улеглись возле ног. – На самом деле я не требую ничего.

– Такого не может быть, – не поверил Всадник. – У тебя наверняка есть какой-то интерес, иначе…

– «Иначе… Иначе…» – передразнила двухвостая, копируя тон и выражение лица Всадника. – Требований нет. Есть условие, без соблюдения которого ничего из того, что я тебе предложила, не выйдет.

Всадник ждал, буравя двухвостую взглядом. Та помолчала немного и снова рассмеялась:

– Ты невероятно терпелив! Просто удивительно!

По-змеиному изящно она обозначила аплодисменты, затем прищурила глаз, будто вдруг разглядела в человеке перед собой что-то, не замеченное ею раньше. Кивнула своим мыслям и улыбнулась хитро.