М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

– Значит, ты человек духа? Твой дух крепок и способен подавить желания тела во имя достижения цели… Высшей цели… В тебе живёт идеалист! – вскинула она бровь. – Что ж, в таком случае, я готова предложить…

– Не довольно ли игр? – отрезал Всадник.

Он отвернулся от двухвостой и, подозвав коня, одним движением вскочил в седло.

Туман дрогнул и осел. Всадник, как был – верхом на коне, очутился в комнате… или, скорее, в небольшом кубической формы зале, интерьер которого, строгий и без излишеств, выглядел значительно скромнее зала с фонтаном-цветком, являясь, пожалуй, даже полной противоположностью «восточного парадиза», – однако даже по первому впечатлению вряд ли бы обошёлся в настолько же более скромную сумму, будь эти два помещения сопоставимых размеров. Всадник бегло, с недоверием осмотрелся: подчёркнуто прямые линии мраморных карнизов и полуколонн и идеально с ними гармонирующие, такие же ровные (не иначе – специально тщательно выверенные), вертикальные складки портьер; высокие, от пола до потолка, окна, прикрытые портьерами так, что от каждого осталась лишь узкая щель, отчего комната со всем её содержимым представлялась нарезанной ломтями целым рядом пронзающих полумрак лучей – со всей бескомпромиссностью лучистой энергии широкие призрачные лезвия рассекали и мозаичный пол с изображением какого-то герба или эмблемы, и нарочито простых силуэтов мебель из явно недешёвой, однако, породы древесины… Сам же Всадник оказался в ограниченном стенами теней сияющем коридоре: прямо перед ним находилась такая же высокая, как здешние окна, двустворчатая дверь, сквозь которую, окрашенный скупой палитрой наборных витражей, бил в лицо яркий свет.

– Ну же! Открой! – подсказала из-за спины двухвостая.

Всадник сжал зубы, помедлил, и, решившись, тронул пятками коня…

***

Широкий, выдающийся вперёд балкон как будто специально был спроектирован для размещения на нём конных всадников и мог вместить сразу нескольких. Толпа на круглой площади внизу взревела, едва человек на коне показался в дверях. Не ожидавший такого бурного приветствия, Всадник, однако, почему-то совсем не удивился, – должно быть, начал привыкать к чудесам двухвостой.

Тем временем конь степенно прошествовал до массивных мраморных перил, ограничивающих балконное пространство, и остановился. Толпа пала на колени.

– Чего они хотят? – спросил Всадник, не поворачивая головы (он был абсолютно уверен, что его провожатая тут же, рядом, на расстоянии вытянутой руки: о, нет, она не оставит его без присмотра!).

– Они молятся, – услышал он голос двухвостой. – Славят Истинного, пришедшего спасти их.

Всадник поднял руку, прикрывая глаза от яркого солнца… и разноголосица стихла. Молившиеся замерли не дыша, словно одним нечаянным жестом, одним взглядом его были обращены в статуи. Целая площадь живых статуй… Все эти люди – старики и дети, женщины и мужчины, чернокожие и бледнолицые, с широкими скулами азиатов и серыми глазами европейцев, – все, собравшиеся здесь, на площади, и за ней, на переполненных, насколько хватало глаз, улицах, да и наверняка ещё дальше, – все они ждали. Ждали так, словно итог этого ожидания должен был определить окончательно: жить им всем – всем вообще! – или умереть!

Всадник обвёл глазами площадь, посмотрел по сторонам, взглянул на небо: казалось, само время замерло – так неестественно бездвижен был мир вокруг. Но в этом застывшем моменте чувствовалась напряжённость крайне хрупкого равновесия, словно Вселенная сейчас представляла собой шарик на пике горы: вздохни неосторожно, и он покатится, понесётся – не остановить, – в ту сторону, или в ту, или вовсе неизвестно куда… А нарушить этот непрочный баланс мог только… он, Всадник-без-имени? Но что он должен сделать? Чего ждут от него?

«Двухвостая сказала: „…пришедшего спасти их“. Хм-м… Но как я могу спасти хоть кого-то, если даже имени своего не способен…»

– Они уже дали тебе Имя. Не разочаруй их.

«„Не разочаруй…“ Это непросто – не разочаровать, оправдать доверие. Это невероятно сложно – взять на себя ответственность за всех. За тех, кто ждал – и кто смотрит теперь с надеждой в твои глаза, распахнув сердце твоему Слову…»

Водители такси, бизнесмены, священнослужители, военные… Одиночки и целые семьи, братья и сёстры, и отцы, и матери, и младенцы у них на руках – люди внизу ждали и, похоже, готовы были безропотно ждать ещё целую вечность. Их лица… Тысячи и тысячи лиц… Надежда и ожидание истинного, основополагающего, финального, расставляющего все точки над «i» откровения не сходили с них.

«Это так просто – стать Спасителем, если тебя уже ждут. Ждут вот так, самоотречённо, с готовностью поверить в один момент, сразу, вдруг, стоит лишь явиться перед жаждущими взорами и распахнутыми сердцами! Стоит лишь произнести хоть какое-нибудь слово…»

Никто не шевелился и не издавал ни звука, будто не обычные люди – профессиональные статисты участвовали в сложной театральной постановке.

«„Не разочаруй…“ Это так просто – не разочаровать, если всё вокруг – лишь сон заблудившегося в тумане…»