М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

– Всё это, без сомнения, очень интересно, – Форман положил ладони на стол, как профессор, которому надоело слушать пустопорожние речи студента, – но так или иначе уже описано в литературе, в том числе и религиозной, конечно. Другими, правда, словами, в иных терминах и не так, может быть, подробно… Однако, если не принимать в расчёт нападки на церковь, я не вижу той принципиальной разницы, которой вы собирались меня поразить. И если это всё, то…

– Принципиально важный нюанс, способный в корне изменить сценарий Отцов Церкви, опирается на тот факт, что эпическое полотно «дней последних», написанное религиозными авторами, как я уже говорил, не является непосредственным взглядом в будущее, которое никоим образом не изменить. В практическом плане – это своего рода хлыст для верующих и колеблющихся, а в общем – кульминация и вместе с тем эффектное завершение религиозного мифа. Пусть и обладающая вполне выверенной композицией, логичным сюжетом и красочными запоминающимися образами, но по сути – сказка, вымысел. Вообще же, описанное развитие событий достаточно очевидно, а потому – внимание! – его нетрудно спрогнозировать и учесть. Обладая этим знанием, какие-то ошибки и бедствия вполне удастся миновать. И хотя определённые потери неизбежны, но кардинальные изменения в мире необходимы, а соответствующая подготовка к появлению нового мирового лидера – исподволь, незаметно, организацией, обладающей соответствующими ресурсами, – облегчит переход и сгладит острые углы…

– Ну какая подготовка, Рэй?! Вы-то должны понимать, что истинный Мессия не то что не может быть на стороне светской власти или церковной – он не может быть на стороне людей в принципе! Какие меры сгладят это?! А главное, лидер сей – настоящий он Спаситель или нет – аккумулирует в себе все виды власти, и…

– «…и народы поклонятся ему» – в том-то и суть!

– …и в том величайшая опасность! Опасность принять человечеством за Сына Божьего очередного (но теперь уже – величайшего!) лжеца! Да вы же сами с таким возмущением говорили об этом, Рэй! Что принесёт он людям, кроме ложного света и ложных надежд?! И организация, которая приведёт лжемессию к власти, – к власти не от Бога! – все преступления традиционной церкви, которыми вы с таким пылом возмущались, покажутся детским лепетом перед деяниями породившей невиданного прежде монстра силы! Вы же умный человек, Рэй, так рассудите умом, раз не способны поверить: для человечества благом будет не спешить к «концу времён», слепив себе «Спасителя» из собственных же гордыни, желаний и страстей (по образу, так сказать, и подобию!), а оставить всё как есть! Богу виднее, когда и как поступить со своими созданиями! Вот что я думаю! Я вас не убедил?

Раздув щёки, Рэй длинно выдохнул, а когда выдох иссяк, побарабанил пальцами по столу, из-под нахмуренных бровей взирая на Формана. Ещё раз вздохнул и цокнул языком.

– Вот мы всё говорим, Форман, говорим… но ничего не проясняется! Я словно всё ещё в тумане каком-то, хотя чувствую – чувствую, чёрт возьми! – что выход где-то совсем рядом!

– Я всеми силами стараюсь вам помочь, поверьте, – покачал головой Форман.

– Помочь… Хм-м… Кстати, о тумане. Помнится, двухвостая в вашей истории произнесла такую фразу – поправьте, если ошибусь: «Человеку, идущему к некой – весьма труднодостижимой – цели, не лишним будет обзавестись помощником». Так вот – плохой из вас помощник, Форман!

– «Правда, индивидуальность помощника может повлиять на выбор места, куда человек поставит ногу, и даже на всю траекторию движения к предмету стремлений, но беспокоиться не следует, ведь в одну и ту же точку можно попасть разными путями» – вот как звучали её слова целиком. Так что, даже если помощь моя неочевидна…

– Я так понимаю, подразумевалось, что двухвостая – существо крайне коварное, к тому же невероятно ловкий манипулятор, способный даже правду использовать в качестве полной её противоположности, – донеслось со стороны – однако голос не принадлежал хозяину кафе.

Рэй повернулся, мельком успев заметить, как напрягся Форман: в углу, где, воспользовавшись неисправностью светильника, заняла освободившееся от света пространство жидковатая тень, за столиком сидел человек.