М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории)

Дадаши приплелись, наконец, унылой гурьбой, и Пришедший-с-небес повернулся к ним.

– Спингуль… – Дилшэд смотрел виновато. – Она ногу повредила…

Понурая, девчонка действительно прихрамывала, опираясь на плечо своего именодателя.

– Я могу идти, – упрямо пробубнила она, хмуря брови.

Пришедший-с-небес посмотрел на Спингуль, на её запылённую стопу, выглядывавшую из-под нищенских отрепьев (пальцы поджались под его взглядом), глянул в небо…

– Тогда пройдём ещё сколько получится – до ночи не так далеко – и там уже сделаем привал.

– Да уж, здесь действительно не стоит задерживаться, – Рост покосился на верзил-охранников возле сараев – те вовсю буравили взглядами столпившихся путников, будто собирались проглядеть их насмерть. – Ты уж потерпи ещё малость, сестричка.

– Но… – хотел было возразить Дилшэд, однако Спингуль сильнее сжала его плечо, и он, глянув на неё, только вздохнул.

Пришедший-с-небес кивнул и двинулся вперёд, стараясь сдерживать шаг. Дадаши тронулись следом.

Максуд постоял ещё немного, глядя на каменистый склон и петлявшую по нему безводным речным руслом дорогу: собирая редкие тропинки-ручьи, она убегала далеко-далеко, прямо к морщинившейся волнами живой пустыне океана… Слова Пришедшего-с-небес ещё звучали в голове эхом, наслаиваясь отражение на отражение, и, должно быть, именно по этой причине дороги, пустыни, тени – все, наполнившие сознание Максуда, образы и смыслы спутались, взбаламученные беспокоящими отзвуками, смешались, вращаясь… Максуда замутило. Перед глазами проплыли облизанные языками щебневых россыпей холмы – голые и безжизненные, как потерявшие давно истлевшую плоть макушки погребённых под серой бесплодной землёй черепов… И узоры на шкуре холмистой пустыни: линии, петли, спирали – целые лабиринты, по которым блуждать и блуждать бесконечно… И цепочки камней, совсем небольших – чуть больше кулака, – тот пунктир, который и образовывал линии и петли узоров… Сами эти обломки скальной породы трудноразличимы, серые на сером, – но так удобно идти, ступая по отброшенным ими теням: шаг, и шаг, и ещё один… и ещё… И ещё…

Максуд вполне мог бы заблудиться в этих странных (невзаправдашних – и в то же время обладающих загадочной властью!) лабиринтах, просуществуй они немного дольше, – но образы накатили, отступили и исчезли – впитались во всепоглощающую плоть реальности, как вода уходит в песок. Максуд потряс головой и сделал глубокий вдох, прогоняя невесть отчего возникшую слабость в мышцах: топать на самом-то деле предстоит ещё не так уж и мало – надо собраться, взять себя в руки…

***

Однажды далеко впереди показалось похожее на свалку битой посуды нагромождение построек: несуразный и неряшливый город-руина рассыпался по склону Горы до самого океана и разросся там, накрыв своей лопнувшей трещинами улиц опухолью обширную часть побережья. Прорывая завесу дымов и испарений, из этой груды жилищ выпрастывал руку мыс, вознося над хаосом форм правильное кубическое сооружение, своим цветом – подмокшей соли – разительно отличавшееся от скудной палитры глухих желтовато-серых и бурых оттенков города, как пена отличается от океанских волн.

Пришедший-с-небес замедлил шаг, а затем и вовсе остановился. Указав в сторону мыса, спросил:

– Что бы это могло быть? Очень похоже на постамент…

– Здание, и довольно большое, – сказал Рост, который и сам уже некоторое время присматривался к выбивавшейся из общей картины детали.

– Там и площадь перед ним… – прищурился Бинеш. – Люди ходят…

– Должно быть, дворец местного шэха, – пожал плечами Максуд.

– Шэх живёт вон где, – подала голос Спингуль.

Из-под одежд высунулась изящная рука и указала пальчиком ближе к верхней границе города: там, водружённое на кучу человеческих обиталищ, стояло ещё одно – поистине Обиталище! Едва ли оно выглядело изысканнее или хотя бы благообразнее других, несмотря на попытку придать больше насыщенности местным унылым оттенкам в пёстром декоре фасада, зато было гораздо, гораздо крупнее и массивнее прочих – вот, собственно, всё, на что хватило архитектурного таланта строителей, чтобы подчеркнуть статус хозяина дворца!

– А то, на что вы уставились, – продолжила Спингуль, – это святилище Единого Бога. Храм вроде как. Блюстители заповедей Господних обосновались там и отправляют свои обряды.

Бинеш и Рост переглянулись.

– Храм? Блюстители? Ты никогда не говорила…

– Никто и не спрашивал, – дёрнула плечиком Спингуль и поджала губки.

Однако, оказавшись на гребне всеобщего внимания, не смогла устоять – гордо блеснула глазами из-под накидки и добавила:

– Там ещё пристань есть, между прочим.

– Любопытно… – заинтересовался Пришедший-с-небес – и явно не пристанью. – Взглянем поближе?

Не дожидаясь ответа, будто разговаривал сам с собой, он сошёл с дороги и направился прямиком к храму.