М.Ю. Лермонтов. Фантазии и факты

Читателей отвлекает описание любовной интриги, а между тем были верные предположения относительно смысла «Княжны Мери». Многие исследователи обратили внимание на имя второй женщины, за которой «ухаживал» Печорин: это Вера. Это вообще знаковое имя не только у Лермонтова, но во всей литературе316. Символика произведения «Княжна Мери», на наш взгляд, такова: Печорин, т. е. один из лучших представителей России, русский человек, не может и не сможет принести пользу Отечеству, потому что теряет веру в ее православном понимании. Но перед тем как потерять веру, у русского человека происходит отрыв от матери-церкви, которая вскормила его, которая больше, чем родная мать. Священное имя для русского человека Мария меняется на Мери. Не на Мэри (нормальный перевод английского имени Mary), а на Мери (ближе к английскому слову merry – забава). Православие для русского человека становится забавой, его больше привлекает игра в христианство (чем и занимались, кстати, масоны). Фамилия Мери – Лиговская. В предшествующем «Герою нашего времени» произведении Вера выходит замуж за нелюбимого князя Лиговского Степана Степановича. А тут Мери «становится» Лиговской. Рискнем трактовать возникающие ассоциации следующим образом: люди все больше отходят от православия, от традиционных норм поведения в семье под влиянием «прогресса» (или «регресса»?), принятого Петербургом из Запада. Это и есть та самая «болезнь» общества, на которую указывает М.Ю. Лермонтов в предисловии к роману.

Образ Грушницкого можно трактовать как некий плод раздора, как некоего представителя добра и зла, как «недообразование». Можно соотнести данного персонажа с символичным образом в стихотворении «Дума», написанном М.Ю. Лермонтовым в то же время, когда создавался «Герой нашего времени»:

Так тощий плод, до времени созрелый,

Ни вкуса нашего не радуя, ни глаз,

Висит между цветов, пришлец осиротелый,

И час их красоты – его паденья час!

Образ плода часто встречается в Евангелии. Лжепророки узнаются по плодам, т.е. по делам. И как «не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые» (Мф. 7:18), так не может добрый человек делать злое, а злой – доброе.

Грушницкий решается на дуэль после совместных действий с фокусником Апфельбаумом, дословный перевод с немецкого – «яблоня». Фамилия фокусника выделена в тексте романа курсивом. Интересно рассуждает по поводу сочетания двух фамилий (Грушницкого и Апфельбаума) В. Мершавка:

«Грешник» Печорин после «падения груши» (символического «вкушения» плода своих и чужих мистификаций) был «изгнан» из светского Эдема, т.е. сослан служить в крепость N. Такая интерпретация, как любая символическая интерпретация вообще, может показаться слишком спорной и отвлеченной (например, по сравнению с клиническими интерпретациями), но, повторяю, я готов от нее отказаться, как только услышу более убедительные аргументы в пользу появления в книге «проходной» фигуры фокусника Апфельбаума317.

Лермонтоведы установили, что на Кавказе действительно работал иллюзионист Апфельбаум, но какую смысловую нагрузку несет этот образ в «Герое нашего времени»? Документальность присуща прозе Лермонтова, но за сухими фактами, которые он приводил, всегда скрывался бОльший смысл, чем сказано. И не кажется ли странным, что мы знаем, как звали какого-то иллюзиониста или дочку урядника, но понятия не имеем, как звали мать Мери.

Автор сообщает имя-отчество секунданта Грушницкого: Иван Игнатьевич. Традиционна версия, что имя Иван переводится с еврейского как «Бог помиловал», «благодать божья». Выдвинем другую версию для сюжета романа: это имя ассоциируется с именем Иоанна Крестителя, потому что на обряд крещения указывает патроним: Игнатьевич. Игнатий переводится с латинского как «огонь». В Евангелии от Матфея Иоанн Креститель говорит людям: «Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем» (Мф. 3:11). Следовательно, смерть Грушницкого – это закономерный итог отвержения им покаяния.