М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

Из товарищей полка помню очень хорошо полкового

казначея Федора Ивановича Левенталя, аккуратного

лифляндца, который не раз выводил всех нас из денеж­

ного затруднения и никогда не отказывал мне в помощи;

он успел сделать себе небольшое состояньице и ныне

служит генералом для поручений при шефе жандармов.

Бывало, в кошельке пусто, а насущные потребности

в платье, чае, кофе, сахаре, табаке напоминают о себе;

идешь к Федору Ивановичу, у которого все это всегда

находилось в запасе и отпускалось в кредит, отличное

и дешевейшее. <...>

Евгений Петрович Рожнов был тогда полковым

адъютантом, и я смело могу сказать теперь, что он был

совершенно на своем месте. Чопорный, щеголь, с всегда

вкрадчивым обычным своим «душа моя», он, кроме

исполнения своей обязанности по ведению дел в полку,

заведованию канцелярией и хором трубачей, всегда

старался быть посредником между обществом офицеров

265

и командиром полка, даже таким неукротимым, каким

был наш Багратион, и умел согласить и свои обязан­

ности и интересы товарищей. <...>

Кропотов и Ильяшевич, оба из гвардейской юнкер­

ской школы, были славные ребята и оба имели большие

состояния, а потому отличных лошадей, как верховых,

так и упряжных. <...>

Михаил Иванович Цейдлер, русский немец, как

назвал его поэт Лермонтов в экспромте, за стаканом

шампанского, написанном, когда мы все провожали

М. И. Цейдлера на Кавказ, был также красавец, боль­

шой любитель женщин и милейший человек, какого

когда-либо можно встретить; он прекрасно лепил из

воска и глины, удачно рисовал карикатуры, как на всех

нас, так и на себя, и мастерски рассказывал и, конечно,

более выдумывал анекдоты, в которых обыкновенно

играл самую смешную и непривлекательную роль. По

службе он никогда не отличался особенною ретивостью

и впоследствии, командуя одновременно со мною эскад­

роном, только успевал удержаться на своем месте, а во

фронте, по рассеянности, часто ошибался и заводил

свою часть не туда, куда следовало. В 1857 году, уже

полковником, он был некоторое время полицей­

мейстером в Нижнем Новгороде, а затем состоял

по особым поручениям при Потапове, Альбединском

и прочих генерал-губернаторах виленских.

Два брата Безобразовы, Владимир и Александр,

были душою общества нашего, имея хорошие мате­

риальные средства, и были как бы коноводами во всех

наших сборищах и собраниях. С Александром я осо­

бенно сдружился и долго делил с ним и радости, и горе

свое. Шкатулки наши, ласки женщин — все у нас было

общее. Владимир очень хорошо играл на гитаре и на

фортепьяно, и оба брата премило пели. Зачастую у нас

составлялся хор, и мы за картами, за скромным ужином

или в гостинице Спасской Полести, или в лавке Малеева,

коротали наши дни.

Я был с обоими братьями в артели и у них же в три­

дцать восьмом или тридцать девятом году в первый раз

увидел и познакомился с Михаилом Юрьевичем Лер­

монтовым, старинным знакомым их по Школе юнкеров

и подпрапорщиков, когда он был переведен с Кавказа

в наш полк.

Надобно сказать, что Гродненский полк, да и вообще

2-я гвардейская кавалерийская дивизия в прошедшее

266

царствование императора Николая, вероятно, по месту

нашей стоянки, вдали от столицы и всех ее прелестей,

считалась как бы местом ссылки или какого-то чисти­

лища, так что Лермонтов — не единственное лицо из

гвардейских шалунов-офицеров, прощенных за разные

проступки и возвращаемых в гвардию, из перебывав­

ших у нас в полку. Несмотря на то что они садились

(в отношении старшинства) на голову многим из нас,

все они, будучи предобрыми малыми, немало способ­

ствовали к украшению нашего общества. Так, у нас был

прикомандирован князь Сергей Трубецкой 5, товарищ

по Пажескому корпусу, из Кирасирского орденского

полка, в который попал из кавалергардов за какую-то

шалость, выкинутую целым полком во время стоянки

Кавалергардского полка в Новой деревне. (Говорили

тогда, что кавалергарды устроили на Неве какие-то

великолепные похороны мнимоумершему графу Борху.)

За ним последовал Лермонтов, а вскоре и граф Тизен-

гаузен, служивший прежде также в кавалергардах

и сосланный в армию за историю с Ардалионом Ново­

сильцевым. Сергей Трубецкой, бывший в армии, соблаз­

нил дочь генерала Мусина-Пушкина, фрейлину двора,

был обвенчан с нею по приказанию государя Николая

Павловича в Зимнем дворце, когда он стоял там

во внутреннем карауле, и сделался отцом дочери, ко­

торая впоследствии вышла замуж за графа Морни.

Трубецкой был красавец, и потому вовсе не мудрено,

что в отставке уже и в летах увез г-жу Жадимиров-

скую от живого мужа и был пойман и возвращен

уже с персидской или турецкой границы, куда на­

правлялся. Старший брат его Александр был женат

на дочери известной танцовщицы Талиони и всю

жизнь свою провел в Италии на своей вилле; млад­

ший брат их Андрей женился на моей племяннице

Софии Николаевне Смирновой и живет поныне за

границей. <...>

Лермонтов в то время не имел еще репутации увен­

чанного лаврами поэта, которую приобрел впослед­

ствии и которая сложилась за ним благодаря достоин­

ству его стиха и тем обстоятельствам, которыми жизнь

его была окружена, и мы, не предвидя в нем будущей

славы России, смотрели на него совершенно равно­

душно.