М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников

лицо ее выражало затаенную грусть. Собеседник ее

был мальчик в сермяге, босой, без шапки. Он, каза­

лось, был слеп, судя по бельмам на глазах. Все лицо его

выражало сметливость, лукавство и смелость. Несмотря

на бельма, ходил он бойко по утесистому берегу. Из

расспросов я узнал, что красавица эта — жена старого

крымского татарина, золотых дел мастера, который

торгует оружием, и что она живет по соседству в малень­

ком сарае, на одном со мной дворе: самого же его

здесь нет, но что он часто приезжает. Покуда я расспра­

шивал слепого мальчика, соседка тихо запела свою

заунывную песню, под звуки которой в бурную ночь,

по приезде моем, заснул я так сладко. Слепой мальчик

сделался моим переводчиком. Всякий раз, когда она

приходила посидеть под окном, он, видимо, следил

за ней. Муж красавицы, с которым я познакомился

впоследствии, купив у него прекрасную шашку и кин­

жал, имел злое и лукавое лицо, говорил по-русски

9 Лермонтов в восп. совр.

257

неохотно, на вопросы отвечал уклончиво; он скорее

походил на контрабандиста, чем на серебряных дел

мастера. По всей вероятности, доставка пороха, свинца

и оружия береговым черкесам была его промыслом.

Сходство моего описания с поэтическим рассказом

о Тамани в «Герое нашего времени» М. Ю. Лермонтова

заставляет меня сделать оговорку: по всей вероятности,

мне суждено было жить в том же домике, где жил

и он; тот же слепой мальчик и загадочный татарин

послужили сюжетом к его повести. Мне даже помнится,

что когда я, возвратясь, рассказывал в кругу товарищей

о моем увлечении соседкою, то Лермонтов пером

начертил на клочке бумаги скалистый берег и домик,

о котором я вел речь 2.

А. И. АРНОЛЬДИ

ИЗ ЗАПИСОК

1. ЛЕРМОНТОВ В ЛЕЙБ-ГВАРДИИ ГРОДНЕНСКОМ ГУСАРСКОМ ПОЛКУ

Семнадцатого августа 1837 года, темным вечером,

после переправы на пароме чрез р. Волхов, на пере­

кладной въехал я в 1-й Округ пахотных солдат Аракче­

евского поселения 1, где расположен был тогда лейб-

гвардии Гродненский гусарский полк, принадлежавший

к составу 2-й гвардейской кавалерийской дивизии

и в котором я прослужил двадцать пять лет.

Многочисленные огоньки в окнах больших каменных

домов и черные силуэты огромнейшего манежа, гаупт­

вахты с превысокой каланчой, большого плаца с бульва­

ром, обсаженным липами, на первый раз и впотьмах

очень живописно представились моему воображению,

и я мнил, что вся моя будущая жизнь будет хоть и про­

винциальная, но городская.

С светом все мои надежды рушились: я увидел себя

в казармах, окруженного казармами, хотя, правду

сказать, великолепными, так как на полуверстном квад­

ратном пространстве полк имел все необходимое и даже

роскошное для своего существования.

Огромный манеж (в длину устанавливалось три

эскадрона в развернутом фронте) занимал одну сторону

плаца и был расположен своим длинным фасом

к р. Волхову на полугоре, на которой к реке были пол­

ковые огороды. На противоположном фасе квадратного

плаца тянулись пять офицерских флигелей, разделен­

ных между собою садиками за чугунными решетками

и двумя отдельными домами по бокам, в которых поме­

щались: в одном нестроевая рота, а в другом — наш

полковой «Елисеев» — маркитант Ковровцев. На пра-

259

вом фасе, подъезжая от Волхова, были два дома для

женатых офицеров или штаб-офицеров, гауптвахта

с каланчою, о которой я упомянул выше, а на внутрен­

нем дворе помещалась трубачевская команда; на левом

фасе был дом полкового командира, такие же два дома

с квартирами для женатых, временный деревянный

дворец и дом для приезда начальствующих лиц; за

ними влево, треугольником, построены были прекрас­

ные деревянные конюшни на три дивизиона или шесть

эскадронов. За гауптвахтой были полковые мастерские,

кухня, конный лазарет и малый манеж с конюшнею

верховых лошадей полкового командира. На концах

полкового манежа были флигеля, причем в правом —

цейхгаузы, швальни, шорная, лазарет, ванны и квартиры

докторов, а в левом — казармы всех шести эскадронов

и дежурная комната.

Дух Аракчеева, года за два-три перед тем скончав­

шегося в своем имении Грузино, верстах в тридцати

от 1-го Округа, царил всецело над его созданием, и поря­

док, заведенный при нем, все еще сохранялся. Все

дороги были шоссированы, дерн по аллеям поддер­

живался во всей свежести, деревья подсаживались,

обрезались и также поддерживались; дома красились,

и все имело привлекательный вид, а в особенности

весной.

Могу смело сказать, что для пользы службы луч­

шего места для стоянки полка и сыскать было трудно,

и от того, как мне кажется, служба во всех своих про­

явлениях нигде так исправно не шла, как в нашем

полку, да и вообще в тех полках нашей дивизии, кото­

рые были расположены, подобно нам, в таких же

казармах, тянувшихся по Волхову до Новгорода.

Не знаю, чему приписать отвращение, царствовав­

шее впоследствии к этому месту в нашем полку, когда

он изменился в составе своих офицеров, но могу сказать,

что в мое время, когда полк только что перешел из

Варшавы, где простоял многие годы, составляя гвардию

в. к. Константина Павловича и состоял почти исключи­

тельно из людей небогатых, офицеры были довольны