М. В. Ломоносов и основание Московского университета

Рассматривая вопрос о происхождении религии с рационалистических позиций, отрицая, что в основе ее лежит «божественное откровение», Аничков доказывал ее земное происхождение. Он показывал, какой огромный вред причиняли и причиняют развитию науки религия во всех ее видах и «жрецы». «Мы видим из истории, — указывал он, — сколь великое в том неблагополучие рода человеческого, что те самые, которые назывались проповедниками повелений небесных, толкователями божества и во всем не иными, как богомудрыми богословами, неоднократно доказывали себя наиопаснейшими роду человеческому и столько же вредными обществу, сколько они были неясны и непостоянны в своем учении, и которые, сверх того, имели еще сердце, столько наполненное ядом и гордостию». «Всякий благоразумный человек, который не держался неосновательного их мнения, почитался безбожником… проклинаем и от церкви ими отлучаем был… Они мучали людей и истребляли знатных и ученых мужей»[551], — обвинял он церковников. С гневом и возмущением Аничков говорил о религиозном фанатизме, нетерпимости и религиозных преследованиях. Обличая одно из наиболее диких проявлений религиозного фанатизма — Варфоломеевскую ночь, он называл ее «варварским заколением и бесчеловечием», «кровопролитием навеки поносительным»[552]. Предвидя возможность выступления церковников против него, Аничков писал: «Ежели кто поумнее станет доказывать простому человеку, каким образом точно происходит что в натуре, на такового знатока еще и вознегодуют» и будут желать его наказания. Аничков усилил это положение большим примечанием, в котором высмеивал попытки церковников изобразить в качестве «кары божией» гибель профессора Рихмана во время опытов по изучению атмосферного электричества. Характерно, что в этом примечании Аничков почти буквально воспроизвел то место из «Явления Венеры на солнце» Ломоносова, в котором он высмеивал распространение суеверных сказок и небылиц богомолками[553].

Высказывая твердую веру в силу человеческого разума, Аничков утверждал, что в условиях развития естественных наук «нынешний ученый свет довольно в состоянии удовольствовать и во всем почти любопытство человеческое», и отмечал, что главным препятствием для этого является господство религии[554].

Боевая атеистическая направленность диссертации была с особой силой выражена в приложенных к диссертации тезисах, или, как их озаглавил Аничков, «Положениях, выведенных из всего при сем предложенного рассуждения»[555]. Если в самой диссертации Аничков прибегал к своеобразному эзоповскому языку, делая вид, что имеет в виду в первую очередь языческую религию, то в тезисах он говорит о всякой религии вообще и в первую очередь о христианской.

Уловка Аничкова не смогла обмануть ни духовных, ни светских реакционеров. Они прекрасно понимали, что выводы Аничкова о происхождении религии и ее роли в отношении науки, о чудесах, жрецах, о системе лжи и репрессиях по отношению к передовым ученым и т. д. полностью относятся и к католической, и к православной религиям. Не помогло, конечно, и замечание, сделанное Аничковым в своей диссертации: «Никто, разве мой недоброхот и завистник… не может против предприятого мною рассуждения восстать с клеветою или с поношением»[556].

Диссертация Аничкова была, как уже указывалось, выдающимся произведением русской материалистической философии XVIII века. Она опиралась на материалистические и атеистические произведения Ломоносова, пропагандировала и развивала его идеи. Она была составной частью той борьбы, которую в это время вели представители передовой русской культуры против религии и церковников. Достаточно вспомнить появившиеся в это время «Философические предложения» Якова Козельского, работу А. Каверзнева «О перерождении животных», «Послание к слугам» Д. И. Фонвизина и недавно обнаруженное произведение неизвестного автора «Зерцало безбожия».

Атеистическая и материалистическая направленность диссертации Аничкова и работ русских просветителей этого времени была тесно связана с той классовой борьбой, которая развертывалась в стране и находила свое отражение в идейной борьбе против церкви и религии как надстройки крепостнического общества. Она сливалась с борьбой, которую вел в это время русский народ против крепостничества.

Не может быть никаких сомнений, что диссертация Аничкова оказала серьезное влияние на развитие передовой русской науки и культуры XVIII века. Об этом говорит и та высокая оценка, которую дал диссертации Н. И. Новиков. Через три года после защиты он писал, что Аничков сочинил «Слово» «о истинном богопознании, весьма много похваляемое за свободное и ясное сей важной материи объяснение»[557]. Новиков, по всей вероятности, изменил название сожженной диссертации Аничкова исключительно из цензурных соображений. Не мог не знать диссертации Аничкова и А. Н. Радищев, связанный с Московским университетом через Новикова и решительно боровшийся против мистики и религии.