М. В. Ломоносов и основание Московского университета

Профессора-иностранцы, работавшие в Академии Наук и в Московском университете, читали свои лекции на латинском, немецком и французском языках. В этих условиях не могло быть и речи ни о доступности университетского образования, ни о сколько-нибудь широком распространении знаний. Преподавание на латинском языке придавало науке и образованию замкнутый, кастовый характер.

Ломоносов и его последователи из Московского университета прекрасно знали латинский язык и понимали его значение. Они видели, что в современных им условиях без знания древних языков невозможно использовать накопленные до этого наукой материалы, невозможно следить за новейшими достижениями науки в других странах. Фонвизин в своих воспоминаниях рассказал, как его, тогда гимназиста Московского университета, подвели к человеку, «которого вид обратил на себя мое почтительное внимание. То был бессмертный Ломоносов! Он спросил меня: чему я учился? «По-латыни», отвечал я. Тут начал он говорить о пользе латинского языка с великим, правду сказать, красноречием»[458]. Этот маленький пример ярко показывает, что Ломоносов и его соратники боролись не против латинского языка, а против стремления противопоставить латинский язык русскому, против использования его в качестве средства для удушения национальной культуры и науки. Ломоносову и другим представителям передовой русской культуры была чужда национальная ограниченность. Они с чувством глубокого уважения относились к культуре и науке других народов и своей работой показывали пример творческого освоения и использования открытий и теорий лучших представителей западноевропейской культуры и науки. Но одновременно с этим они видели, что реакционеры, засевшие в Академии Наук, пропагандировали клеветнические теории о неполноценности русского языка и его непригодности для научных исследований. От академических реакционеров не отставали и университетские. Они восстали против чтения лекций по философии на русском языке, утверждая, что это слишком облегчает учебу студентов, и прямо заявили, что считают «изучение латинского языка главной целью, для которой был основан университет»[459].

Последователи и ученики Ломоносова рассматривали борьбу за преподавание на русском языке как часть борьбы за русскую национальную культуру и науку. Поэтому все свои занятия с первого дня существования университета они проводили на русском языке. Особенно важное значение имело чтение на русском языке лекций по философии, начатое Поповским летом 1755 года. Необходимо иметь в виду, что в это время философия в большинстве западноевропейских университетов читалась еще на латинском языке.

До нас дошла только одна вступительная лекция Поповского, но значение ее огромно[460]. Ломоносов высоко оценивал вступительную лекцию Поповского. Об этом убедительно говорит то, что он напечатал ее в академическом журнале «Ежемесячные сочинения», отредактировав и усилив ее материалистическую направленность[461]. Следует отметить, что лекция Поповского была первой печатной лекцией в истории высшего образования в России.

С самого начала на лекциях могли присутствовать все желающие. Привлечение широкого круга слушателей преследовали и «каталоги лекций», систематически издававшиеся университетом два раза в год. В каталогах указывалось, кто из профессоров и на каком языке будет читать курсы, давалась их краткая аннотация и сообщалось, в какие дни и часы и в какой аудитории они будут происходить. Сохранившиеся материалы позволяют с уверенностью сказать, что лекции университета были публичными не только по названию[462].

Из объявления о публичных лекциях в университете и гимназии на 1757 г.