Ма(нь)як

В первую ночь, когда шторм дал маяку короткую передышку, Дмитрий очень плохо спал: ему беспрестанно снилась кривая усмешка покойного смотрителя, и он в ужасе просыпался, ожидая увидеть нависшее над ним косматое лицо старика. Борьба с морской стихией так измотала маячника, что он проспал почти целые сутки, и проснулся от нового завывания ветра за неприступными стенами. Дмитрий проковылял на кухню, поковырял ложкой холодный рис с фасолью и заварил чай покрепче: похоже, придется просить у пилота привезти ему какие-нибудь лекарства от галлюцинаций. Впрочем, пройдет около двух месяцев, прежде чем он сможет их получить, да и кто их выдаст без рецепта врача?

«Это всего лишь от усталости, от перенапряжения, — уговаривал себя Дмитрий. — Мой организм боролся за жизнь как мог. Я просто наглотался морской воды». Он повторял эти слова, и сам отказывался в них верить.

Сумерки сгущались. Надо было подняться наверх и проверить состояние установки после шторма — кажется, он слышал звон бьющегося стекла. В этот самый миг мозг его пронзило воспоминание: старик что-то кричал про эсминец с ядерными боеголовками на борту, который должен был со дня на день врезаться в маяк. Все смешалось в воспаленном мозгу смотрителя, и он быстро направился в башню. Как и предполагалось, установка вышла из строя, вокруг валялись осколки, и в башне гулял пронизывающий до костей ветер. Дмитрий методично сгреб осколки в кучу и выбросил их в океан, вслед за этим достал доски и забил ими все окна, кроме одного. Он зажег керосиновую лампу — его единственного друга, без которого не обходился ни один вечер на маяке — и принялся осматривать установку. Стекла и обломки рам серьезно повредили ее, и маячнику пришлось выгрести из памяти все знания по электронике, полученные им в авиационной школе десять лет назад, чтобы попытаться ее починить. Генератор, запитывающий устройство, тоже был поврежден, и Дмитрий провозился не один час, пока, наконец, луч света не прорезал мглу на несколько миль вперед. Из-за заколоченных окон круговое освещение становилось невозможным, но в таком мраке кораблю, снабженному системой ГЛОНАСС, хватит и секторного. Лишь бы только шторм повторно ничего не покорежил — нового ремонта аппарат уже мог не пережить.

Дмитрий решил остаться наверху и в крайнем случае закрыть установку собой, если шторм вновь рассвирепеет и покажет свои инфернальные клыки. Он спустился вниз, разогрел остатки риса с фасолью, заварил чаю, взял горсть остававшихся у него орехов, сунул за пазуху книгу и вернулся в башню. Скорость ветра нарастала, и вскоре в выхваченным светом пятне неба замелькали первые тяжелые капли. Дмитрий увеличил пламя керосинки и поуютнее устроился на полу возле установки, открыв книгу на том месте, где остановился в прошлый раз — легенде про богиню Маат.

Вдруг боковым зрением и едва ли не затылком смотритель ощутил какое-то движение за окном. Он поднял голову и устремил взгляд в темноту, пронзаемую одиноким лучом света. Дождь усилился и теперь плотной стеной окружал одинокий маяк. Вокруг царила практически полная тишина, нарушаемая лишь плеском волн и негромким завыванием ветра, к которым Дмитрий давно уже успел привыкнуть и не воспринимал как посторонние звуки. Внезапно движение повторилось: что-то промелькнуло в полосе света и исчезло во мраке. Маячник протер глаза и подошел к разбитому окну, внимательнее вглядываясь во тьму. На этот раз он явственно разглядел большую тень, отразившуюся в пятне света на воде — словно что-то огромное облетало маяк кругами, раз за разом попадая в свет его луча. Вертолет? Но шума работающих лопастей не было слышно. Скорее это была огромная птица, вероятно, необычайно крупная чайка, пытающаяся найти убежище от надвигающейся новой волны шторма. Однако, уже в следующее мгновение Дмитрий понял, что ошибся. Ни одна чайка не могла обладать столь гигантскими размерами, да и крылья у этого существа напоминали скорее крылья мотылька, нежели простой птицы. Существо на мгновение замерло в полосе света, но от пронзившего его ужаса Дмитрий не смог толком ничего рассмотреть, ощущая лишь, как ноги его буквально вросли в пол. На следующем витке маячник убедился, что то был мотылек. Мотылек, превышающий все мыслимые размеры птиц и похожий скорее на птеродактиля. Дмитрий попытался ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон, но вспомнил призрак старика и бессильно опустился на пол. Кажется, одиночество, которое он изведал впервые в своей жизни, вконец доконало его и довело до устойчивых галлюцинаций.