Ма(нь)як

После двенадцати лет беспрестанных гастролей Дмитрий почти напрочь лишился своего роскошного голоса и понял, что если дело так пойдет и дальше, петь он не сможет вовсе и уже никогда больше не сможет составить достойную конкуренцию лучшим рок-вокалистам. Он устал от поклонения публики, устал от дамского обожания, которое настигало его повсюду и не переставало его изумлять. Будучи от природы весьма небольшого роста, Дмитрий всегда считал себя уродцем с кривыми зубами, единственным достоинством которого была лишь роскошная шевелюра, которой могла бы позавидовать любая красотка. Он отращивал волосы по моде того времени и на концертах интенсивно ими тряс. Впрочем, волосатым он был весь — с ног до головы, что заставляло других музыкантов в открытую подшучивать над ним, но втайне завидовать его популярности у дам, которые не обращали внимания на небольшой рост и млели при одном виде волосатого и харизматичного коротышки. Дмитрий смущался, краснел и почти не пытался воспользоваться столь бешеной популярностью. Кроме того, он довольно рано женился, и повсюду его сопровождала эффектная Женя, рядом с которой меркла любая поклонница. Она носила косуху и вызывающее мини, пила пиво, как заправский байкер, и хохот ее мог перекрыть грохот рок-концерта. Дмитрий влюбился в нее с первого взгляда и долгое время прощал ей ее невыносимый характер, который она даже не пыталась хоть как-то смягчить, пока, наконец, они не развелись. Причины развода остались тайной даже для членов «Гарроты», и три года Дмитрий прожил почти полным затворником, при этом он едва не поджег собственный дом в попытке научиться готовить. По истечение этих трех лет он столь же внезапно для всех женился во второй раз — на Полине, которую никто до свадьбы даже ни разу не видел. А меж тем она уже ждала их первенца. Все дружно предположили, что этот брак по залету на серой мыши долго не продлится, однако, молодые выглядели абсолютно счастливыми. После рождения второго ребенка Дмитрий ушел из «Гарроты» спустя двенадцать лет сотрудничества.

Степа был в отчаянии и прослушал более ста вокалистов в попытке как-то восполнить невосполнимое. На смену Дмитрию пришел Борис — тихий и скромный парень, который совершенно не умел петь. Степа не хотел никого сравнивать с Дмитрием и потому выбрал, возможно, худший вариант из всех возможных. В «Гарроту» просились лучшие молодые вокалисты того времени, но он отверг всех и выбрал Бориса — невнятного вокалиста и еще худшего фронтмена, открывшего самые мрачные страницы истории группы. Они успели записать с ним всего два альбома, оба провалившиеся в продаже, когда Борис потерял голос: у него горлом пошла кровь во время одного из концертов. Степа в сердцах тут же уволил его, не желая признавать собственной вины: он инстинктивно требовал от Бориса столь же выдающихся вокальных данных, какими обладал Дмитрий, и Борис выкрутил себе все внутренности в попытке изобразить что-то похожее. Спустя пять с половиной лет после ухода Дмитрия «Гаррота» вновь оказалась на распутье. Степа снова принялся прослушивать вокалистов, но на этот раз взбунтовался Рома. Они должны вернуть Дмитрия любой ценой. Иначе группе конец.

К тому времени тот полностью восстановил голос и выпустил несколько не совсем успешных, но при этом очень полюбившихся публике альбомов. Он давал концерты в Чечне прямо под пулями в то самое время, когда Полина рожала их третьего ребенка. И именно тогда он понял, что невозможно оставаться музыкантом всю жизнь, невозможно зависеть от прихотей голосовых связок и фанатов, которые успели разлюбить металл и переключиться на более яркие и свежие имена и лица. Еще десять лет назад ради «Гарроты» Дмитрий отказался от карьеры профессионального спортсмена. Он с ранней юности увлекался фехтованием и побеждал на многочисленных турнирах. Его брали в олимпийскую сборную страны, но гастрольный график группы заставил его сделать выбор. И он не прекратил тренировок, но выбрал музыку. К сорока годам забыть можно было даже о карьере тренера, хотя он продолжал поддерживать великолепную физическую форму и при первой возможности брал в руки шпагу. Вероятно, отчасти именно это стало одним из решающих факторов при приеме Дмитрия в авиационную школу. Полина не отговаривала мужа от этого безумного шага, но больше не поддержал его в этом никто, все лишь заявляли о его безумии: податься в пилоты в сорок лет! Именно в этот момент его яркой и насыщенной жизни ему поступил звонок от Ромы с просьбой вернуться в «Гарроту».