– Эдик, с чего ты взял, что я буду заниматься нашим делом именно в этой стране? Я надеюсь, что когда-нибудь мне посчастливится уехать отсюда. Ты ведь знаешь, что советских евреев скоро станут выпускать в Израиль… Разве не ты говорил мне об этом? Да и другие пути есть…
– Что ж, тогда советский диплом тебе вряд ли понадобится. Но быть студентом – это так замечательно…
– Ну, тогда наливай, Эдик, – всплеснула руками Гали, – я выпью за твою прозорливость.
Эдуард медленно поднялся с кресла, в котором сидел, подобно древнему императору, достал из шкафа бутылку французского коньяка…
– Пристрой меня смотрительницей в твой музей… но я хотела бы появляться там не чаще двух раз в месяц. И только в бухгалтерии.
– Ты не можешь знать, – задумчиво изрек он, открывая бутылку, – что такое пытка упущенными возможностями. Лет в сорок начинает казаться, что отвергнутые дороги, то есть те, которыми мы в двадцать пренебрегли, были самыми что ни на есть перспективными.
– Что ж, тогда я все равно обречена о чем-то жалеть, – возразила Гали. – Вот уж не знаю – о чем. Желаний все равно намного больше, чем сил и времени. А потом, Эдик, я где-то вычитала фразу, которая меня просто очаровала. Скорее, не фраза, а мудрая просьба – «берегите желания». Как бы сам Господь Бог просит.
– Ты права, детка, – согласился Бутман. – Меня радует твоя ранняя зрелость. Я читаю лекции в Суриковке. Тебе стоит походить туда хоть полгода. За это время ты усвоишь весь шестилетний курс. С твоей памятью, с твоей интуицией. Конечно, это не даст тебе официального статуса, но…