Мадам Осень

— Нормально. Ты как?

Сунгур улыбнулся:

— В порядке. Ты бы вернулась домой, девочка…

— Мы с Ростиславом собираемся пожениться… говорят, через сорок дней можно.

— Ларочка, подумай хорошенько, не спеши.

— Я люблю Ростислава, и он любит меня, — твердо сказала Лара. — И мы поженимся. — Она прижалась к отцу, и он поцеловал ее в макушку. — Я позвоню!

Подошедший Ростислав сказал:

— Примите мои соболезнования, Кирилл Вениаминович. За Лару не беспокойтесь, я ее в обиду не дам.

Сунгур не ответил. Они ушли. Сунгур смотрел им вслед, и на лице его застыло выражение угрюмой решимости.

Ростислав открыл дверцу машины, синей «Тойоты», и Лара уже собиралась сесть, как к ним подошли главный редактор «Арт нуво» Савелий Зотов и его заместитель Валерий Абрамов.

— Ларочка, я хочу сказать… — Савелий запнулся, он был не мастер говорить. — Позволь выразить тебе наши соболезнования… мне и Валерию… Такая трагедия, такое горе… твоя мама была такая женщина! Необыкновенная! Это большая утрата, и мы все… скорбим… — Савелий неуклюже обнял Лару, пугаясь собственной смелости.

Лариса с каменным лицом выдержала объятия, пробормотав:

— Спасибо, Савелий.

Валерий Абрамов положил ей на плечо руку, сочувствуя, и тут же убрал.

— Лара, если вам что-нибудь нужно, я всегда помогу… не стесняйтесь, пожалуйста, я ваш друг. Мы все ваши друзья…

— Спасибо, — сказала Лара, и было видно, как ей хочется закончить тягостную сцену. — Спасибо большое!

Ростислав помог ей усесться в машину, захлопнул дверцу; Савелий помахал рукой, и Лара помахала в ответ.

— Сейчас пошлет ей воздушный поцелуй, — сказал Монах Добродееву — оба наблюдали за сценой издалека. — Этот Савелий… странноватый тип.

— Савелий Зотов — прекрасный человек, щепетильный, порядочный, умница. Замечательный муж и отец. Насколько мне известно, они дружат семьями… дружили. Я думаю, он был влюблен в Алену.

— А второй тоже дружил и был влюблен? Ты заметил, как он пытался обнять Лару?

— Валера Абрамов? Понятия не имею. По-моему, он ни с кем не дружит. Насчет любви тоже не уверен… Пытался обнять? Не заметил. Савелий светился, когда Алена появлялась, а этому по барабану. Он мне никогда не нравился, некомпанейский тип. Человек в себе.

— Ты тоже светился и вибрировал, — заметил Монах.

Добродеев лишь вздохнул в ответ.

— А эти двое не производят впечатления счастливых любовников.

— Не усложняй, Христофорыч. Лара в трауре, ей трудно, смерть всегда трагедия, а тут убийство и отец в подозреваемых. Бедняга, досталось ей.

— Досталось, — согласился Монах.

* * *

— Устала? — спросил Ростислав.

— Устала. Толпа всегда меня пугала, еще с детства. А тут пришлось быть в центре, все пялятся как на… ярмарочных клоунов. — Она поежилась. — Слава богу, все позади, и жизнь снова войдет в свою колею. — Замечание было странным для убитой горем дочери…

— Может, все-таки следовало остаться на поминки? — спросил он.

— Нет. — Ее «нет» прозвучало жестко и убедительно.

— Отец остался один… Юрий тоже ушел, я видел.

— Отец сильный, справится. А Юрий… — Она пожала плечами. — Он всегда был чужим. Он был близок только с мамой.

— А ты с ней не была близка? — спросил Ростислав, не отрывая глаз от дороги.

— Хочешь поговорить об этом? — с вызовом спросила Лара. — У нее и без меня хватало…близких, — сказала с нажимом.

— Лара, что с тобой?

— Ничего. Устала. Сейчас выпью чего-нибудь и лягу. У нас есть вино?

— Есть коньяк.

— Можно коньяк. Ты извини меня, столько всего свалилось…

Ростислав взял ее руку, поднес к губам.

— Я понимаю. Мне Кирилла Вениаминовича жалко, он очень сдал.

— Ты добрый человек, Ростислав, — со странной интонацией произнесла Лара. — Не переживай, отца трудно сломать. Время лучший врач.

— Лара, а ты не думаешь… — Ростислав запнулся.

— Что? — Глаза ее недобро сузились.

— …что твой отец… только не сердись, об этом болтают все, кому не лень. Что он замешан в убийстве?

— Не говори ерунды! Отец ни при чем.

— Но ведь в доме никого, кроме вас, не было. Неужели ты ничего не слышала? Ты очень чутко спишь… ты всегда просыпаешься, когда я иду на кухню…

— Я ничего не слышала! — отчеканила Лара. — Мы это уже обсуждали, не начинай снова. — Она отвернулась от Ростислава и стала смотреть в окно.

— Извини, я не хотел тебя обидеть. Я думаю, через пару дней нужно будет навестить отца… согласна?

— Отца? Для тебя он Кирилл Вениаминович, а не отец. Останови машину!

— Лара, в чем дело? Я тебя обидел? Не дури!

— Я сказала, останови машину! — закричала Лара, дергая ручку.

Ростислав съехал на обочину, заглушил двигатель, повернулся к девушке:

— В чем дело?

— Я хочу выйти!

Он притянул ее к себе, резко ухватив за плечо. Она попыталась вырваться, но он не отпустил.

— Глупая! Я же люблю тебя… неужели ты не видишь? — Он прижимал ее к себе, не давая вырваться, успокаивал голосом, как строптивую зверушку: — Ну-ну, успокойся, все будет хорошо, мы вместе, мы любим друг друга, это главное! Я тебе обещаю, у нас все будет хорошо, ты мне веришь? — Он отодвинул ее от себя, заглянул в несчастные заплаканные глаза. — Веришь?

Лара кивнула…