Мадам Осень

Монах подумал, что Добродеев до сих пор ревнует Алену к «этому ничтожеству» и вспоминает, что самому не обломилось.

— Долгонько ждал, — заметил он мирно.

— Месть — блюдо, которое должно остыть, — пафосно сказал Добродеев.

— Ну да, ну да… не забывай, что она мать его ребенка… все-таки.

— Кого это останавливало? — вопросил Добродеев. — Если обида и душа горит.

Монах вздохнул и задумался. Потом спросил:

— Ну и как он это проделал, по-твоему?

— Как! Пришел ночью и…

— Каким образом? У него был ключ? Откуда?

— Снял слепок, у него была возможность, они с Сунгуром пересекались. Пришел ночью, пробрался в спальню Алены…

— Пришел ночью, пробрался в спальню… куда как просто. А давай смоделируем ситуацию, Леша. Представь себе, что ты, снедаемый ненавистью, ревностью, завистью, влез ночью в дом своего главреда, который запорол твой звездный материал и женился на твоей любимой женщине, причем не имеешь ни малейшего понятия, где чья спальня, где кухня, а где гостиная. Влез, чтобы убить… причем не его, а ее.

— Он мог бывать у них раньше.

— Мог. Или не мог. Ночью дом другой, тем более — чужой. Ты шаришься там с фонариком, по закону подлости цепляешься за ножки стульев, роняешь вазу, спотыкаешься о ковер. Наконец, поднимаешься по лестнице и душераздирающе скрипишь третьей сверху ступенькой, а все в анабиозе и никто ничего не слышит?

— Ты как-то все утрируешь, Христофорыч.

— Я реалист, Леша. Это в романе так, а в жизни… Человек много бы чего набуровил от ненависти и ревности, но мешают всякие сложно решаемые или вовсе не решаемые детали. Мелочи подводят. Где взять ключ, где спальня, а если услышат… и в итоге: да пошло оно все! Спонтанно — да, можно врезать по сусалам, но если рассчитывать и планировать — пошло оно! А если невмоготу расквитаться, необязательно забираться в дом, есть более простые способы. Согласен?

— Допустим, — неохотно признал Добродеев. — Значит, кто?

— Значит, свой. С ключом. Кто прекрасно ориентируется в доме днем и ночью и знает про скрипучую ступеньку.

— В доме были двое… — сказал после паузы Добродеев и надолго замолчал.

Молчал и Монах, присматриваясь с ухмылкой к журналисту.

— Что? — спросил тот.

— Леша, ты ведь давно все понял! Ты человек с фантазией, ты пишешь про летающие тарелки, ты не боишься зубодробительных версий. Ты знаешь эту семью, как никто. Я не верю, что ты до сих пор ничего не понял. Ведь понял? Смотри мне в глаза!

— Это чудовищно, Олег! — простонал Добродеев. — Чудовищно! Я не верю! Отказываюсь верить…

— Сказать, как все было? Сын Юрий несколько ночей до убийства не ночевал дома, в ту ночь пришел стрельнуть деньжат. Ключ у него был, как ты понимаешь. Возможно, сначала обошел дом снаружи, убедился, что у матери темно, отец у себя, как обычно, за компьютером, в наушниках — работает или смотрит новости; Лара тоже у себя, слушает музыку. Он пошел в спальню матери, зная, что в секретере лежат деньги. С фонариком, не зажигая света. Он и раньше тянул оттуда, сколько мог. Но в тот раз все пошло не так. Алена вернулась, он услышал, как открылась входная дверь, и нырнул в свою комнату рядом со спальней матери. Он сидел там, пил водку или виски и прислушивался к звукам из-за стены. Как, по-твоему, что он испытывал при этом? Ревность? Ненависть? Гнев? Или ему было по фигу… он и раньше знал о ее любовниках. Но в тот раз она переступила черту, и в этом был вызов… им всем. Сколько он там сидел? Два часа? Три? Он слышал, как она проводила любовника, как вернулась к себе. Он увидел этого человека через окно и узнал его. Парень, ненамного старше его самого. Юрий, любимый мамин мальчик, любимая игрушка… а тут вдруг новый любимый мальчик! Вот тут и взыграло! Если бы хоть взрослый мужик, до которого ему не было дела…

Он выждал, пока она уснула — он знал о снотворном… тут я импровизирую, — пояснил Монах. — Гипотетически. Выждал и снова пошел к ней, злой, нетрезвый… он разбудил ее, и она его окликнула. Причем, допускаю, назвала именем любовника… спросонья. Тут я снова импровизирую… — Монах поскреб бороду. — Испуганный, слепой от ярости, юноша метнулся к ней, схватил подушку и…

После чего забрал все, понимая, что ей это уже не понадобится. Ни деньги не понадобятся, ни украшения. Возможно, подсознательно хотел намекнуть на грабителя… хотя вряд ли, иначе сымитировал бы взлом входной двери. — Он сделал паузу, потом добавил: — Дикси. Я сказал, Лео.

— Монах, о чем ты? — вытаращил глаза Добродеев. — Юрий убийца? Не верю!