Мадам Осень

— Гипотетически. Но схема красивая, я бы сказал, без изъяна. Дронов вписался в схему и занял пустую ячейку.

— Но соседи видели женщину!

— В спальне Алены тоже была женщина, если помнишь. Надеть юбку не проблема, Леша, а всего-навсего техническая деталь. Ты тоже смог бы пройтись в юбке при необходимости. Любой смог бы. Да, да, я тоже! — воскликнул он, заметив протестующее движение Добродеева. — Представляешь картинку? Две крупные красивые женщины заглянули в «Тутси», сидят, пьют пиво… как по-твоему, Митрич нас узнает? Причем одна с бородой. — Оба посмотрели в сторону Митрича; тот кивнул и заулыбался. — Надо будет попробовать как-нибудь… эксперимента ради. А сегодня я предлагаю нагрянуть к Сунгуру и отметить его освобождение. Возьмем бутылек, посидим чин-чинарем. Не каждый день друзья выходят на свободу. И поговорим заодно.

— Сказки с собой? — спросил вдруг Добродеев. — Интересно, что на финальном этапе.

Монах ухмыльнулся.

— А то! — Он полез в папку и вытащил знакомую читателю книгу — второй том Андерсена. — Ты прав, не будем отступать от традиции, Лео. На данный момент мы имеем «книжные» подсказки насчет юбки и мундира, в которые рядится кладбищенский огонек, — раз! И тут тебе как на блюдечке Абрамов в юбке с могильными письмами. («Скотина!» — заметил Добродеев.) Далее — насчет писателя, который возомнил из себя невесть что. Возможно, о нем же, возможно, о Сунгуре. Тут допустимы разночтения. И третья подсказка насчет женщины, которая встретила возлюбленного из прошлого. Видимо, намек на женщину-убийцу. Или на мужчину, переодетого женщиной. Ключевое слово: прошлое. Все тянется из прошлого, Леша. По-моему, очень образно и открывает поле для версий. Просто нужно выбрать одну и… бить. Готов? Поехали!

Он подсунул Добродееву раскрытую книгу и карандаш. Потом прочитал с выражением: «Прочь! Скройтесь в землю, покройтесь мраком забвения, ужасные воспоминания старины!» История называется: «Епископ Берглумский и его родич», страница триста сорок первая.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Добродеев сказал:

— И что?

— Подтверждается моя мысль о том, что все убийства связаны с писательским прошлым, Лео. Все оттуда. Прошлое — страшное болото, где живут страшные монстры. Иногда они высовывают головы и рычат, а иногда выползают на берег, и тогда — амба! Горы трупов. Надо бы хорошенько покопаться, Леша. Там, — Монах ткнул пальцем в потолок, — ничто не забыто и время от времени происходят вбросы. Или выбросы.

Глава 28. Вечер в писательском доме

Открыл им Сунгур, и они поразились перемене, произошедшей с ним. На месте крепкого и сильного человека был старик — немощный, седой, сгорбленный. Следом за отцом выскочила Лара, вспыхнула при виде гостей.

— Мир дому сему, — торжественно возгласил Монах, напирая на «о» и кланяясь в пояс.

— Не прогоните? — подхватил Добродеев, тоже кланяясь.

— Олег! Леша! Молодцы, что пришли, ребята. Заходите!

Сунгур посторонился, и они вошли.

— Садитесь, я сейчас! — Лара метнулась из гостиной.

— Ларочка, может, мы на кухне? — крикнул Добродеев. — По-домашнему!

— Нет! У нас гости, и папочка вернулся. Леша, поможешь?

Добродеев побежал в кухню. Монах и Сунгур остались одни. Монах прикидывал, уместно ли спросить, как вы, Кирилл, как дела, но тут Сунгур сказал:

— Они арестовали Юрия. Это страшно… Господи! Как страшно… это моя вина. Я просмотрел моего сына… он вообще был трудным ребенком, жена все ему разрешала, играла как со щенком, а я ничего не сделал. Я всегда молчал… писал свои книги и молчал…

— Кирилл, у самых лучших родителей иногда случаются сбои. Это не зависит ни от воспитания, ни от окружения.

— И ничего уже не исправить, — в голосе Сунгура было отчаяние. — Ничего! Я пытался спасти его…

— Меня всегда озадачивала фраза одного китайского мудреца: «Даже если от твоего волоска зависят судьбы мира, не жертвуй этим волоском», — сказал Монах. — Я не мог понять почему.

— Он так сказал? И почему же?

— Не знаю. Наверное, в силу восточной веры в предначертанность, другими словами, в судьбу. Когда ты жертвуешь собой, ты нарушаешь некий мировой баланс. Наверное, так. У каждого своя судьба, Кирилл. Посмотрите на то, что случилось, как на… то, что уже случилось. Рвать волосы, посыпать голову пеплом, выяснять, кто виноват, бесполезно. Нужны конкретные действия.

— Я понимаю, Олег. Юру будет защищать Паша Рыдаев. Он настроен оптимистично, говорит, можно обойтись условным сроком, принимая во внимание… некоторые обстоятельства. Мне страшно, Олег. Мой мальчик, такой избалованный, привыкший к комфорту, — в тюрьме! По такому страшному обвинению…

Монаху показалось, что Сунгур сейчас заплачет, и он сказал поспешно:

— Паша Рыдаев сделает все, что можно, ваш сын в надежных руках, Кирилл. Подумайте о себе, вы нужны им обоим. Ларе сейчас тоже несладко…