Madame. История одинокой мадам

«Ну, давай, — подбадривала я себя, — ты ведь сильная, ты сможешь. Не заставит тебя какая-то там Кларисса сдохнуть на полу в собственной квартире…» Я пыталась ползти, мысли путались. Я словно попала в ирреальный мир кино и играла теперь очередную сцену. С минуты на минуту должен был появиться Богомолов со своей дурацкой репликой: «Может быть, это и есть искусство…» Он появится, он скажет, и все пройдет. Я поднимусь как ни в чем не бывало. Мадам поздравит меня и скажет, что я была неподражаема. Конечно, неподражаема, потому что чувствую себя прескверно, как и надлежит моей героине. Только почему-то Богомолов не идет…

***

После звонка Богомолова Женька стал сам не свой. И сколько бы я ни приставала к нему и ни спрашивала, что случилось, он только молча расхаживал по комнате и тер лоб. В конце концов он стал собираться куда-то, и тут я не выдержала:

— Немедленно говори, что случилось! — набросилась я на него.

— Не знаю. Ничего не знаю. Думаю, стоит навестить кое-кого…

— Кого же?

— Тоже не знаю. То ли Алку, то ли Клариссу.

— Ой, — сказала я, — держите меня, а то упаду. Ты чего это на ночь глядя к Клариссе собрался?

— Лена, все очень серьезно, — сказал Женя.

— Хорошо. Давай так: ты поедешь к Алке, а я — к Клариссе. Они обе вот-вот доберутся до дома и обрадуются нашим визитам.

— Давай так. Только быстро одевайся, времени нет. Сиди у нее и жди моего звонка.

Женя подбросил меня до ближайшей маршрутки и, пока я стояла на остановке, рванул в противоположную сторону. Маршрутное такси не заставило себя долго ждать. Я села и поехала к любимой Клариссе, на ходу сочиняя, что я ей скажу. Скажу, что она забыла у меня шарфик. Тьфу, глупость какая. И я привезла его ей среди ночи. Как трудно придумать что-нибудь, когда нужно. Тем более что Мадам никогда никого не обманывает. Пожалуй, скажу ей правду. Скажу, что Женька сошел с ума и велел ехать к ней. А сам поехал к Алке…

Я вышла возле дома Клариссы и посмотрела, есть ли в ее окне свет. Свет был, и последняя надежда не застать ее дома растаяла в ночи.

— Привет, — сказала я жалобно, переступая порог.

Кларисса была в халате, наброшенном на ночную сорочку, и, вероятно, собиралась ложиться спать.

— Что случилось? — спросила она, хмурясь. — Мадам, ты не забыла, что мне завтра вставать ни свет ни заря. У меня дежурство.

— Извини. — Я все-таки пробилась в коридор, несмотря на то, что Кларисса чуть ли не загораживала мне дорогу. — Мой муж сошел с ума…

— Как это?

— Да вот так. Отправил меня к тебе.

— Зачем?

— Чтобы мы ждали его звонка.

— Откуда?

— От Алки.

— Что он у нее делает? — спросила Кларисса после паузы.

— Понятия не имею.

Она провела меня в комнату. Плотно закрыла дверь. Посадила на стул и сама села напротив.

— Будем ждать звонка, — сказала она обреченно.

Звонок раздался довольно скоро. Кларисса не шелохнулась, предоставив мне самой взять трубку. Пальцы ее нервно подрагивали, а на лице (или мне только показалось?) блестели капельки пота.

Женя орал в трубку, что ему пришлось выбить дверь, что в квартире сильный запах газа, все конфорки вывернуты до отказа. Что Алка без сознания валяется на полу, что после него приехали Богомолов с Максимом. И Максим повез Алку в больницу. Я спросила, жива ли она, и Кларисса, внимательно слушавшая наш разговор, подалась вперед. Пока жива, кричал Женька, но неизвестно, чем все обернется. А еще, кричал он, это не самое главное. Главное, Богомолов утверждает, что это все дело рук Клариссы. И Алка, и все остальные…

Он не договорил, в трубке послышались короткие гудки. Я и не заметила, как Кларисса нажала на кнопочки. В комнате было темно, но и в темноте я видела, как горят ее глаза. Похоже, она слышала каждое Женино слово.

— Кларисса, это ведь неправда? Все, что он говорил, — это ведь…

— А что мне оставалось делать? — спросила она спокойно. — Скажи, что?

Она встала и, заложив руки за спину, как-то по-мужски размашисто зашагала по комнате. Несколько раз она порывалась заговорить, но только махала руками. Я сидела как подстреленная, не веря тому, что происходило.

— Он был моим первым мужчиной. Он любил меня, — заговорила Кларисса, успокоившись. — Но все полетело в тартарары. Что мне было делать?

Она наклонилась ко мне и зашипела в лицо:

— Вы ведь все всегда смеялись надо мной, неужто ты думаешь, я не замечала?

— Кларисса… — Я была подавлена и не находила слов. Неужели она говорит про Женю? Неужели я не сплю?

— Да, да. И он бы смеялся надо мной. Обнимая другую, — она сжала кулаки и скрипнула зубами, — целуя другую, отдавая себя другой. Нет!

Это было похоже на крик умалишенного.

— Этого не будет! Никогда, слышишь?

— О ком ты говоришь? — простонала я.

— О Максиме. Господи, да ты такая идиотка, что, поди, до сих пор думала, что я влюблена в твоего муженька?

— И ты…

— И я толкнула под машину его сестренку. Я, правда, не была уверена, что это его сестра. И не хотела ее убивать. Так получилось. Он ведь выкрал у меня твою запись для нее. Думал, я не замечу. Я заметила в тот же день. Но не сразу поняла — зачем? А потом сообразила, что он спал со мной только для того, чтобы выкрасть пленку.