Мадикен

– Бедняжечка ты моя, – бормочет Линус Ида. – Спи, маленькая, а я покамест сбегаю-ка в Юнибаккен.

…Немножко поспав, Мадикен внезапно просыпается, как от толчка. Сначала она не может понять, куда попала, но потом замечает у себя над головой картинки с рекой из пролитой водки и с извергающимся вулканом. Тут она всё поняла и сразу вспомнила, почему здесь оказалась. Ах, зачем она только проснулась? И куда девалась Линус Ида? У Мадикен появляется страшное подозрение: неужели Линус Ида пошла за полицией? Может быть, по закону нельзя укрывать преступников? Уж на что Линус Ида добрая, однако вряд ли ей захочется попасть из-за Мадикен в тюрьму. Да, наверное, она пошла за полицией! Сейчас они придут и заберут Мадикен… Мадикен слышит шаги на крыльце и слышит, как Линус Ида с кем-то разговаривает.

– Заходи, не бойся, – говорит Линус Ида.

Распухшими от слёз глазами Мадикен уставилась на дверь… Помогите! Ой, мамочка, помоги!.. Нет, ни от мамы, ни от папы ей больше никогда нельзя будет ждать помощи, ведь это она продала в рабство Лисабет, и теперь за ней в любую минуту могут прийти полицейские и забрать в тюрьму. Вот они уже пришли… Сейчас войдут!

Дверь отворяется, кто-то входит, вот он уже на пороге. Но вместо могучего полицейского на пороге показывается совсем маленький человечек. Лисабет! Мадикен глядит на неё расширенными глазами – она! Лисабет! Неужели же это правда? Всхлипнув, Мадикен протягивает к ней руки, ей хочется потрогать Лисабет, обнять её, увериться, что это действительно она. Мадикен хочет прижать её к себе крепко-крепко. Ах! Как же она её сильно любит!

Полная раскаяния и любви, Мадикен жадно протягивает к ней руки, и Лисабет устремляется в её объятия. Но, подбежав к Мадикен, она её толкает кулачком:

– Подвинься-ка, я тоже хочу посмотреть на водочную реку, ты без меня уже насмотрелась!

Лисабет вскарабкивается повыше, встаёт на коленки и принимается разглядывать водочную реку и извергающийся вулкан. А Мадикен смотрит только на Лисабет, всё время только на неё.

– Ты что, убежала, что ли, от работорговца? – спрашивает она смущённо, в душе гордясь своей сестрёнкой. Подумать только, до чего же та храбрая!

– Какой там работорговец, – говорит Лисабет. – Да ну его! Мы ведь уже в это не играем. А мне Аббе дал сладкого кренделька. Что, выкусила? Тебе-то не дали!

Мадикен глядит на неё во все глаза:

– Аббе! Так это Аббе выпустил тебя из колодца?

Лисабет не сводит глаз с водочной реки, она почти и не слышит, что ей говорит Мадикен.

– В жизни не видала лучшей картины! – уверяет она сестру.

– Так это был Аббе? – повторяет Мадикен свой вопрос.

– Ну да, конечно! И я съела кренделёк, вот… А знаешь что, Мадикен? Если бы я свалилась в водочную реку, я бы поплыла пятью разными способами и выплыла бы. Ты же знаешь, что я уже научилась плавать пятью способами?

– Знаю, – говорит Мадикен. – Ты, Лисабет, у нас молодец, а вот Аббе – жулик!

Над Юнибаккеном опустился вечер. Уснул красный дом над рекой. Солнце только что зашло. Среди берёз сгущаются сумерки – голубоватые сумерки, ведь сейчас весна. Нарциссы так и светятся белизной и пахнут так душисто. Берёзки, облачённые в прозрачные зелёные покрывала, стоят во всей красе под ясным весенним небом, которое дышит прохладой. Кругом тишина. Только что воздух ещё звенел от птичьих голосов, и вот уже все птички уснули, спрятавшись по гнёздышкам и скворечням.

Но какие-то звуки раздаются в этой тишине. За стенами красного дома поют несколько голосов. И вот что они поют:

Вечер прекрасный,
Мирный покой.

Если встать под окном детской, можно послушать пение. Так и есть, там кто-то стоит. Худощавый парнишка с лохматой нестриженой головой, которая белеет в темноте, слушает, притаившись за кустом ракитника. Не однажды он уже приходил сюда постоять под окном. Аббе любит пение. Никто не знает, что он тут прячется. Он скоро уйдёт, осторожно ступая на цыпочках, чтобы не передавить нарциссы. Высокородный граф Аббе, басурман и работорговец, – очень добрый мальчик.

Вечер прекрасный,
Мирный покой…

Лисабет ещё продолжает петь, хотя мама и папа уже пожелали девочкам спокойной ночи и затворили за собой дверь. Но вдруг она замолкает.

– Мадикен, – говорит Лисабет, – можно я приду к тебе полежать?

– Можно, приходи, – говорит Мадикен.

Лисабет быстро перебегает холодными ножонками расстояние между кроватками.

– Можно я прилягу к тебе на плечо? – спрашивает Лисабет.

– Можно. Ложись, пожалуйста. Конечно можно, если ты хочешь!

«Ах, как всё прекрасно!» – думает Мадикен. Как она счастлива! Потому что Лисабет лежит рядом, потому что её сестрёнка здесь, в Юнибаккене, а не где-то там во власти подлого работорговца.

Мадикен крепко обнимает маленькую Лисабет:

– Лисабет! Ты никогда, никогда не покидай меня!

– Нет, – обещает Лисабет. – Никогда я не расстанусь с тобой. Главное, что мы с тобой в конце концов опять встретились.

Весеннее небо за окном понемногу меркнет. Темно стало по углам детской, но это ведь привычная темнота, и им тут хорошо.